— Что значит «по–настоящему»?
Отвечать не стал. Кивнул головой – смотри, какие чудики.
К нам приближались два субъекта в одинаковых тёмно–зелёных нейлоновых костюмах и белых пилотках. Один, худой и высокий, примерно моего возраста, тетешкал длинными руками газетный свёрток. Заглядевшись на Мальвину, споткнулся на линолеуме.
— У–у-ух! Кошёлка! – смачно высказал своё мнение о друге невысокий пожилой мужчина.
Был он небритый и тощий, с огромной чёрной бородавкой на носу. Подозрительно поглядывая на нас, бережно сунул в карман капроновую розовую баночку.
— Пошли, – дотронулась до моего рукава Мальвина.
В кабинете за столом с тремя телефонами, сложив пухлые ручки на животике, глядел в окно кругленький дядечка. Увидев вошедших, быстро схватил телефонную трубку и с деловым видом стал набирать номер.
— Здравствуйте, мы к вам.
— А–а! Новенькие! – пухленький дядечка, склонившись к бумаге, что‑то стал старательно высматривать.
В центре его густой шевелюры, словно нарочно, была приделана лысинка.
«Ему бы в католические священники следовало податься. Вылитый падре…»
— Так–так! А где же ещё два человечка? – отвлёк меня от раздумий.
Я молча пожал плечами.
— Ну ладно, сейчас распоряжусь, – лицо его стало значительным, – чтоб вас переодели. Видели, в чём здесь ходят? Гироскопия!.. – назидательно поднял вверх палец, а затем почесал им лысинку. – Прежде всего, чистота. Вас как зовут? – обратился к Мальвине.
— Марина, – отчего‑то вспыхнула она.
Я почти угадал.
— Пойдёте на осциллографы.
Моё имя его не заинтересовало.
— Да, да, – он сам себе покивал головой. – А вы, молодой человек, найдёте мастера Родионова, у него работать станете. Свободны! – отпустил нас. – Да, кстати, прежде в кладовую спецодежды зайдите, – крикнул, когда мы были уже в дверях и, гордый исполненным делом, замер, сложив ручки на животике.
«По–моему, беготня заканчивается, – рассматривая обнову в зеркале, подумал я. – Ну и штанцы дали. Во мне метр восемьдесят, а эти рассчитаны на двухметрового дядю. «Ушьёте, ушьёте», – мысленно передразнил кладовщицу. – Спасибо, плавки надел, а то чего‑то просвечиваю. Ба! А пилотка! Где же я такой шар возьму? Куртка – ничего, подходит. На фига придумали эти шёлковые штаны с курткой, ходили бы в халатах, как на четвёртом этаже. Маринке больше повезло».
— Привет! Ты к нам, что ли? – прервали мои размышления.
В зеркале отобразилась знакомая парочка. Длинный, что спросил меня, жевал конфетку, которая, как ни старалась, не могла отбить свежий запах алкоголя. Пожилой, почесав бородавку, пошевелил пальцами.
— Дай сигаретку, – обратился к другу.
— Свои надо иметь.
— Какая же ты, Пашка, кошёлка, – обиделся с бородавкой, уходя в курилку.
— Ты края чепчика внутрь заверни, – советовал Пашка, – как раз будет. А штаны, – он махнул длинной рукой, – иголку дам, ушьёшь. На какой участок?
— К Родионову, – ещё раз глянув в зеркало, ответил ему.
— Это же к нам, – обрадовался длинный. – Сейчас обед до полпервого, потом ко мне подойдёшь, покажу Родионова. Его Михалычем зовут. Меня – Пашка, – протянул он руку.
— Сергей.
— В общем, Серёга, подойдёшь после обеда. А хочешь, очередь забивай – козла схватишь, – расщедрился он.
— Да нет, в столовую надо.
— Ну смотри, дело хозяйское, – тут же подскочил к здоровенному детине с рябым лицом.
«Во сне привидится – затрепещешь, – подумал я. – А если ночью наяву встретишь?.. – разглядывал будущего коллегу. – Почему «Большой»?.. Следовало «Кинг–Конгом» назвать, сообразно внешности…»
— Большой, – затараторил Пашка, – я первый забил, за мной будешь.
Тот, ничего не ответив, показал большим пальцем за спину.
— За тобой?! – вскипел Пашка. – Да мы с Главным с утра заняли, – кивнул на бородавочника.
Палец опять показал за спину. Конца перепалки я не дождался.
После обеда Михалыч, солидный мужик лет пятидесяти с гаком, долго шмыгал широким, раздвоенным на конце носом, что‑то прикидывая.
— К кому же тебя подсадить? – сопел он. – Женатый?
Я кивнул.
— Вот что, – решительно рубанул воздух рукой, – к Чебышеву пойдёшь.
— Мне всё равно, – я натянуто улыбнулся.
Чебышев оказался Пашкиным другом. Узнав о решении мастера, он тут же взъерепенился, ощетинившись бородавкой.
— Не стану учить! Вон, Пашку выучил, мне заплатили? – и замер, чего‑то ожидая.
— А сколько стаканчиков я тебе поставил? – забасил Пашка, выглядывая из‑за стеклянного шкафа и улыбаясь во весь рот. – Пэтэу на эти средства построить можно. Главный, хватит ломаться, бери парня, – шутливо треснул кулаком по столу.