— Как видите, нареканий масса, – постарался перекричать всех.
Наступила тишина.
Четвёртый этаж на этот раз не вместился в коротком проходе, первый ряд стоял почти у стола. За спиной президиума, довольно улыбаясь, поплотнее усаживался на свою тележку грузчик. Видно, уже успел выступить, потому что Куцев, обернувшись к нему, выстукивал пальцами о стол.
Председатель отрешённо следил за его пальцами, а лицо заведующей напоминало раскалённую столовскую жаровню.
Больше сотни глаз смотрело на меня. Я, конечно, подготовил кое–какие выкладки, но стало что‑то неуютно – ни разу не выступал на собраниях.
«Была не была…»
— Во–первых, почему ваши работники, – обратился к женщине, – ежедневно выносят по две сумки с продуктами?
— Неправда! – тут же отказалась она. – Иногда я, конечно, продаю кое‑что своим девочкам, но не по две же сумки…
Собрание опять зашумело. Я, словно лидер КПСС, поднял руку.
— Громче говори–и! – снова истошно заорал Пашка, будто баржа дала течь и тонет.
И я говорил… Бичевал и обличал, а перед глазами, для воодушевления и порыва, держал образ обшарпанного лешего.
Закончил речь весьма своеобразно:
— Кушайте на здоровье – не обляпайтесь!
Второе собрание состоялось в курилке. Эмоции били через край.
— Сделали крошку! – блаженствовал Пашка.
— Победа будет за нами! Таков лозунг момента, – учил Семён Васильевич. Назавтра заводская газета на первой полосе (их было всего две) напечатала статью о нашем собрании под названием «Гласность и перестройка в действии».
«Значит, корреспондент все‑таки присутствовал! – обрадовался я. – То‑то будет сюрприз для председателя».
В конце этой замечательной публикации размещался призыв выбрать в каждом цеху двух представителей и всем собраться в два часа дня в конференц–зале.
За час до встречи распред принесла комплект мне и Заеву.
— А ты, Люсенька, попозже не могла притащить? – беззлобно поинтересовался Пашка. – И всего‑то на один прибор, – разочарованно заглянул он в коробку.
Убрав детали в шкаф, пошёл предупредить мастера об отлучке.
— Работать надо, – забурчал тот, – а ты по собраниям шляешься.
В столовую Родионов не ходил, поэтому не прочувствовал всем сердцем ситуацию.
Не обращая внимания на бурчание, пошёл переодеваться.
В курилке меня уже ждал Игорь – от четвёртого этажа в комитет избрали его.
— Да детали не вовремя принесли.
— Всё равно никто не придёт, – закурил он, – всеми фибрами души чувствую, – применил филологический лексикон.
— Разве тебе школа не внушила, что души нет? – натягивал я брюки. – А если даже она существует, то где, интересно, у неё фибры и что это такое?
20
Следующая неделя началась весьма удачно.
С утра в цех заявилась аттестационная комиссия под председательством начальника БЦК, вернее – начальницы, полной женщины с юным лицом, не подходящим к её расплывшейся фигуре.
Кроме неё в комиссию входили: один из контролёров участка, на нашем – Валентина Григорьевна, те6хнолог Максим Германович и мастер.
Почему‑то я ужасно разволновался.
— Ер–р-у–нда! – успокоил Чебышев, выронив из глаза лупу и спрятав в стол часы. – Прорвёмся. Технологию ведь читал?..
Сдал неожиданно легко.
Кроме полученного разряда на этот раз меня порадовал и коммунальный отдел. Письмо с завода получили и, в свою очередь, успели напечатать ходатайство исполкома в жилкоммунпроект с предложением провести исследование жилища на вопрос возможности проживания – так было написано в их бумаженции.
— Зайдёте в семьдесят третью комнату, поставите подпись и в девяносто шестой – печать, – напутствовала женщина. – Совсем нас забодали, – облегчённо вздохнула, выпроваживая меня за дверь.
В конторе «жилкоммунпроекта», которую с трудом отыскал в лабиринте улиц, никого не было.
«Понятно… Все ушли на фронт! – не очень огорчился отсутствием чиновничьего аппарата. – Ничего, завтра приду. Ещё пободаемся!» – вспомнил понравившееся выражение.
Настроение все равно осталось прекрасным. «Ну и ну, – неожиданно поразился я, – дожили, если бумажке с печатью радоваться стали».
Весь вечер хвалился перед женой полученным документом.
— А как же пойдешь? – засомневалась она. – Ведь, говоришь, работу дали, прибор собираешь…
— Действительно. Михалыч фиг с обеда отпустит.
— Давай лучше я схожу…
— А сумеешь? Там ведь бодаться надо…
— Это мужчинам надо, – потянулась она всем телом, – женщины берут обаянием, питекантроп.
— Ну ты там не очень‑то, – напряжённо раздумывал отдать ли письмо, – чего это рвёшься как?.. Может, у тебя там знакомый? – развеселил Татьяну.