В бетонной коробке было холоднее, чем в Антарктиде.
По–мусульмански скрестив ноги и обхватив себя руками, на низком деревянном настиле, занимавшем половину камеры, сидел щетинистый, с усохшими скулами, мужик монголоидного типа.
— Братан, курево не пронес? – сразу, как захлопнулась дверь, спросил он без акцента.
— Не курю! – разочаровал его.
«Татарин, наверное. Но эти свои, российские… Как‑то сейчас Татьяна? С ума, поди, сходит», – тяжёло вздохнул я.
Только теперь стала доходить вся нелепость положения. Схватившись за голову, пометался от одной бетонной стены к другой.
— Отсюда не убежишь, – пессимистически изрёк щетинистый и плюнул на стену.
Напротив двери в расположенное под потолком узкое окошко входил холод. Подпрыгнув, заглянул в него. Окно находилось как раз на уровне земли. В метре от окошка огромный жирный котяра подмял под себя кошечку.
«Дразнит, гад!» – обругал сексуально озабоченного кошана.
— Не был ещё в КПЗ, интересуешься? – выводил меня на разговор сосед.
«Видно, давно сидит, заскучал!»
— Во внутренний двор оно выходит. За драку, что ли?
Я утвердительно кивнул, исследуя камеру.
Дверь была исцарапана надписями. Прочел одну. «Пухлёночек, твоя мамка падла, но она вспоминает тебя».
За косяком двери нашёл папиросу. Хотел обрадовать мужика, но беломорина оказалась пустой. Разочарованно положил на место.
— Хватит метаться, садись, – щетинистый опять плюнул на стену. – Спину тебе красиво пописали…
«Пиджак, наверное, порезали, – быстро снял его. – Так и есть».
— Сволочи! – матюкнулся я. – Может, ещё попадутся когда… – сел рядом с щетинистым.
— Скажи спасибо, самого не задели. Лучше здесь, чем в морге, – он лёг, подложив руки под голову. – Значит, по двести шестой пойдёшь… Первый раз влетел?
— Да!
— Ножа, кастета не нашли?
— Нет!
«Чего пристал? – подумал я. – Пойти, что ли, дверную газету почитать…»
— Ну, это ерунда… часть первая, годик всего, – разговорился сосед, оплёвывая стену. – Ложись, чего сидишь, – подвинулся он на четырёхметровом настиле. – У меня сложнее… С ментами связался, – дохнул перегаром. – Это помимо «двести шестой» ещё «сто девяносто первую, прим. один» пришьют, козлы, – очередной плевок полетел на стену. – Приехал с корешами повидаться, с Астраханской области, я… блин, ещё рацию ногой разбил, – вспомнил он.
— Ты что, юрист? – спросил у потомка Чингис–хана.
— Ага! – бодро плюнул на стену. – Два раза срок тянул, теперь третий светит… Спать давай, – загрустил сосед, повернувшись к заплёванной стене.
Утром мужика увели. Мои часы с треснувшим стеклом показывали без десяти девять, когда незнакомый сержант повёл меня наверх. На втором этаже, в маленьком светлом кабинете, кроме усталого капитана, на стульях расположились три пожилые женщины, одна из которых оказалась вчерашней знакомой. Она заулыбалась, увидев меня. Пожилой солидный дядька что‑то сердито объяснял сидевшему за столом капитану.
У окна на табурете, оперевшись спиной на подоконник, скромно примостился Игорь с тростью между колен.
Как по комаде, они повернули головы в мою сторону.
— Садись, герой! – хмуро кивнул на стул капитан.
— Пусть не герой, а поступил правильно, – поддержал меня дед. – Был бы я помоложе… – с угрозой произнёс он.
Бабульки согласно кивали головами.
— А человека ни за что задержали, – высказалась одна из них. – Это что ж получается, если мы за себя постоять не можем, так и выйти никуда нельзя, дома сиди? А милиция ваша не тех, кого надо, хватает, – хором загомонили они.
— Разберёмся, разберёмся… – обещал капитан.
— Разобраться‑то разберётесь, – произнёс Игорь, – а тех троих на моих глазах вчера отпустили… Его вот забрали, – нервно ткнул пальцем в мою сторону, – а бандитов отпустили… Видать, денег у них много… – замолчав, уткнулся подбородком в рукоять трости.
Я хмыкнул и тут же схватился за разбитую губу.
— На Кавказ таких надо выдворять, – высказался пожилой.
— Всё выясним и разберёмся, – как попугай, повторял капитан. – Можете идти, все свободны, – спешил он закончить неприятный разговор.
На улице бабульки стали прощаться и благодарить:
— Спасибо тебе, сынок. Прости, что так получилось…
— На минутку позвонить вышла, – стал объяснять дед, указывая на виновницу тарарама. – Мы в ресторане сидели. В пять лет раз наш ЖОПС перед девятым мая собирается на встречу…
Я удивлённо посмотрел на него, думая, что ослышался.