- Похоже на моряков, - усмехнулся в усы Сталин. - Надо будет сказать Молотову, что его «коктейль», совершив кругосветку, спас Москву. Для меня это тоже новость. А вы уверены, что товарищ Сталин всё знает. Я скажу, что товарищ Сталин, как Сократ, может сказать о себе, что он ничего не знает. И что вы ещё производите для фронта, о чём я не знаю, кроме того, что сейчас производится для фронта по всей стране: танков, самолётов, пушек? Надо знать. Иногда и винтик много значит в большом механизме.
И это было сказано без иронии. Николай Михайлович и сам поддерживался мнения, что и малые предприятия играют свою роль, выпуская на первый взгляд, что-то вроде ширпотреба. И уже не боясь занять время товарища какими-то «мелочёвками», со значением заговорил и о них:
- Заводик «Красный бондарь» изготавливает лыжи для фронта. Реммаш – передвижные хлебозаводы, «Идеал» – артиллерийскую смазку и солидол, а завод «Кунгас» – волокуши для доставки боеприпасов и вывозки с поля боя тяжело раненных.
- Волокуши, - повторил Сталин. - Маленький ручеёк, да дорог. Спасти жизнь – это великое счастье для тыла.
«Надо будет передать эту оценку товарища Сталина старым плотникам да мальчишкам», - подумал Николай Михайлович. Сталин ровно услышал:
- И от меня поблагодарите всех. Впрочем, я пошлю телеграмму, - и перевёл разговор:
- Сейчас, товарищ Петров, надо уделить внимание торговому порту Владивостока и Дальневосточному морскому пароходству. Предстоят большие перевозки по ленд-лизу. Они пойдут через Мурманск и Архангельск, через Персидский залив и через Владивосток. Через Атлантику в Белое море к нам будут доставлять караванами торговый флот США и Англии под их же конвоем. Весь наш торговый флот сейчас влился в Дальневосточное пароходство. Оно будет осуществлять перевозки и в Персидском заливе. Но это малая его часть. Через Тихий океан – большая часть, во Владивосток. У нас сейчас в Дальневосточном пароходстве 85 единиц. Состояние их желает лучшего. Многие требуют ремонта. США обещают нам в этом помочь, - он посмотрел на Юмашева. - Военные могут не беспокоиться. Иностранные суда не будут работать на этой линии, только наши. И без конвоев, чтобы не давать Японии возможность лёгкого перехвата их в океане и топить по-пиратски. Наши должны ходить в одиночку и разными курсами. Из-за Японии мы, к сожалению, имеем лишь одни проход – пролив Лаперуза. В нём японцы могут нас досматривать. Придётся нашим морякам, как это будет ни болезненно, терпеть. Но флаг наш российский не спускать! Насчёт команд: людей надо подготовить. В каждой команде должны быть коммунисты. За границу выпускать только проверенных моряков. Соблазнов там много. На порт Владивосток вся надежда. Груз из Америки пойдёт в него потоком – и на фронт по железной дороге. Надо, чтобы груз не задерживался в порту. Американские дельцы не спустят нам этого. Порт должен быть подготовлен для скоростной разгрузки пароходов. Возьмите это под личный контроль, товарищ Петров. Никакой задержки! Это грозит международным скандалом. Когда вы собираетесь выехать к себе во Владивосток?
- Хоть завтра, - ответил Николай Михайлович машинально.
- Поезд ждёт вас на Казанском вокзале, - тоном приказа произнёс Сталин. - Отправляйтесь немедля!
- Товарищ главнокомандующий, - подал голос Опанасенко. - Разрешите нам заехать в гостиницу за вещами.
Николай Михайлович почувствовал что краснеет. Стало неловко за генерала. «Что он себе позволяет? -
вздохнул он. - Что теперь подумает товарищ Сталин о нас?».
Но Сталин и не думал. Он бросил, не удостоив генерала взглядом:
- Вещи ваши уже в вагоне, - и, обратился ко всем, будто вынес вердикт: - Вы обязаны сделать всё от вас зависящее, чтобы не дать Японии основания вступить с нами войну. Готовиться к ней одно, а предотвратить её – другое. И более важное в дипломатическом смысле. Не хватает для нас второго фронта. Если же вы спровоцируете нам войну ещё на Дальнем Востоке, будем судить вас по всей строгости военного времени. Не наломайте дров. До свидания.