- И мы виноваты будем, - добавил третий.
- Это-то ладно. Мы удирать не собираемся, а семьи-то причём… Предлагаю, всех женщин и детей отправить подальше от города.
- Нет, товарищи, - горячо возразил самый молодой из членов. - Вы представляете, какая паника начнётся. Да народ нас сметёт. Москва по головке не погладит… Мы коммунисты или нет? И вообще, как назвать тех, кто распускает слухи о войне с Японией? Не иначе как врагами народа. У нас с ней нейтралитет. Она воюет с Америкой, ей не до нас.
- Но это не мешает ей держать у наших границ многомиллионную армию. Топить наши суда при подходе к Владивостоку, - не вставая, заметил кто-то.
- А кто топит нам известно? И с какой целью? Чтобы столкнуть нас с Японией лоб в лоб. Забыли, о чём предупреждал нас товарищ Сталин. Не подаваться на провокацию, а мы панические слухи распускаем, - счёл нужным сказать Николай Михайлович.
- Мы уже это проходили! - опять послышался чей-то голос с места.
- У нас флот наготове, - подал голос Юмашев. - Каждый самолёт будет сбит при подлёте к Владивостоку, каждый вражеский корабль, вошедший в наши воды, будет потоплен.
- «Красным вымпелом», - громко вставил моряк в отставке, грозовых времен XX века, тугой на ухо.
Юмашев не удостоил его взглядом.
- И граница на замке! - вскинулся Опанасенко. - Будем стоять насмерть, но японца к Владивостоку не допустим. Пушки у нас есть, - и усмехнулся: - Такое и ленинградцам говорили.
- Вы там были? - оборвал Николай Михайлович.
Он обратил внимание, что длинных выступлений не было. Все обходились репликами, но каждая сведущим объясняла многое, особенно дальневосточникам. Он не был им. Ему приходилось вникать. И это мешало сказать своё решительное слово. Но реплика про Ленинград его задела. Она больше, чем объясняла. За ней стоял упрёк партии и лично Сталину. Такое спустить нельзя было никому.
Голоса разделились. Николай Михайлович, как всегда, решил посоветоваться с Москвой, отправив телеграмму Сталину. Его поддержали. Особенно командующие армией и флотом. И всё же он предупредил: помалкивать, ожидая ответа. И даже впервые пригрозил исключением из партии тех, кто будет в закоулках говорить об эвакуации, не дождавшись решения Сталина.
Обычно Сталин не медлил с ответом, не смотря на свою занятость. А тут – молчание. И день за днём Николай Михайлович терялся в догадках, одна тревожнее другой. Успокаивая себя тем, что или телеграмма в военной суматохе где-то затерялась, или её не показали Сталину. Он рискнул повторить. Но и на вторую не было ответа. Понимал, что зря товарищ Сталин молчать не будет. Искал причину. Догадывался – суть в телеграмме. Надо было самому решить. И уже собирался, да всё откладывал. Ругал себя за не решительность. На душе кошки скребли, и не без причины.
«На чемодане сижу. Что в телеграмме будет? В том, что она придёт и по головке не погладит за его нерешительность, теперь не сомневался.
Пётр вдруг так резко затормозил машину, что обоих кинуло вперёд. Из-под колёс выскочила чёрная кошка.
- Ядрит твою в покрышку! - выругался Пётр. - Тебя нам не хватало. Придавить бы тебя, а я пожалел. Может, вернёмся, Николай Михайлович. Чего на этот ров смотреть? Были бы мы на танке, мы бы его проверили. Если наш танк не проскочит, то куда там япошкам… А сейчас чё? Посмотрим, да уедем. Бабам от этого легче не станет.
Николай Михайлович был того же мнения. Чёрная кошка только усилила его. Вернуться и в кабинете, если не будет телеграммы, обдумать, как выйти из неприятного положения. Что-то смутно, но уже напрашивалось.
- Разворачивайся, - сказал он. - Поверим в примету.
Возвращаясь, решил публично выступить по «низовому радиовещанию». Оно было создано в своё время по его указанию. В него включались: «Совинформбюро» голосом Левитана и краткие сообщения местных руководителей о трудовом положении в крае. Передавались сводки три раза в день: утром, в полдень и в 20.00.
«К последнему и подготовлю. Самое подходящее время», - подумал он, посмотрев не наручные часы.
В кабинете сел готовить речь. Она не получалась. Слова на бумаге казались казёнными: «Товарищи, будьте стойкими, бдительными». Выскакивали, как штампованные по шаблону. А душа чувствовала, надо что-то жизненное, успокаивающее и своё, попадающее в точку. Бился, бился – не находил нужных слов. Собрался было привлечь редактора из радиовещания. Но не позволил себе такую роскошь. Мелькнула мысль бросить эту затею. Дать задание райкомам, чтобы агитаторы провели работу, но это вызовет ещё больше разнотолков. Нет, надо самому. Сразу и тем, чем все в крае дышат.