— Ну так вот, я собираюсь в деталях проследить за одной из таких ранних попыток. Давай предположим, что речь пойдет об одном из тех замысловатых педальных аппаратов с машущими крыльями, которые создавались на основе неправильных представлений о полете птиц.
— Ладно.
— В момент начала полета все идет хорошо. Нашего будущего воздухоплавателя вместе с его машиной столкнули со скалы, и он изо всех сил крутит педали, а крылья махолета хлопают как сумасшедшие. Воздухоплаватель в восторге, чуть ли не в экстазе. Он ощущает свободу полета. Чего он, впрочем, не понимает, так это что его аппарат аэродинамически не приспособлен к полету. Его конструкция просто не соответствует тем законам, которые делают полет возможным, — однако пилот просто рассмеялся, если бы ты ему об этом сказал. Он никогда о таких законах не слышал, ничего о них не знает. Он указал бы тебе на машущие крылья и ответил: «Видишь? Я совсем как птица». При всем при том, что бы он ни думал, он не летит. Он — тот самый не имеющий опоры объект, который падает к центру Земли. Это не полет, а свободное падение. Ты следишь за моими рассуждениями?
— Да.
— К счастью, или, вернее, к несчастью для нашего воздухоплавателя, он выбрал для своей попытки очень высокую скалу. Разочарование, которое его постигнет, еще далеко — и во времени, и в пространстве. Таким образом, находясь в свободном падении, аэронавт наслаждается ощущением свободы полета и поздравляет себя с триумфом. Он как тот человек из анекдота, который выпрыгнул на спор из окна девятнадцатого этажа и, пролетая мимо десятого, говорит себе: «Пока все идет хорошо!»
Ну вот, наш воздухоплаватель в восторге от того, что считает полетом и что на самом деле является свободным падением. С огромной высоты он видит на мили вокруг, и только одно удивляет его: вся расстилающаяся перед ним равнина усеяна точно такими же аппаратами, как и его собственный, — не разбившимися, а просто брошенными. «Почему, — гадает он, — все эти махолеты, вместо того чтобы летать, остаются на земле? Каким нужно быть глупцом, чтобы подобным образом бросить свое воздушное судно, когда можно наслаждаться свободой перемещения в воздухе!» Впрочем, странности менее талантливых, прикованных к земле смертных пилота не занимают. Его начинает удивлять другое: глядя на равнину, он замечает, что теряет высоту; более того, земля почему-то быстро приближается. Ну, беспокоиться об этом не стоит. В конце концов, до сих пор его полету сопутствовал полный успех и нет никаких причин думать, что дальше будет иначе. Нужно только посильнее крутить педали, вот и все.
Пока все хорошо. Воздухоплаватель с усмешкой думает о тех, кто предрекал, что его попытка кончится несчастьем, переломанными костями, смертью. Вот же он, жив-здоров, даже синяка не заработал, не говоря уже о переломанных костях. Но тут он снова смотрит вниз, и то, что он видит, начинает не на шутку его тревожить. Закон тяготения и не думал отступаться от него, и теперь аппарат падает с ускорением тридцать два фута в секунду за секунду, и земля мчится навстречу самым устрашающим образом. Пилот встревожен, но далек от паники. «Мой аэроплан до сих пор благополучно служил мне, — говорит он себе, — нужно просто продолжать в том же духе». И он принимается крутить педали изо всех сил, что, конечно, ничего ему не дает, потому что его летательный аппарат просто не в ладу с законами аэродинамики. Даже если бы ноги воздухоплавателя обладали силой тысячи человек — десяти тысяч, миллиона, — лететь его махолет не смог бы. Он обречен — и пилот вместе с ним, если только он не выпрыгнет с парашютом.
— Прекрасно. Я понял все, о чем ты рассказал, но не вижу связи с тем, о чем мы тут с тобой говорим.
Измаил кивнул.
— А связь все-таки есть. Десять тысяч лет назад люди вашей культуры отправились в такой же полет: полет цивилизации. Их летательный аппарат был построен без оглядки на какую-либо теорию. Как и наш воображаемый воздухоплаватель, они совершенно не подозревали, что для успешного полета цивилизации нужно учитывать определенные законы. Они об этом даже не задумывались. Они жаждали свободы перемещения в воздухе, так что оттолкнулись от опоры на первой же попавшейся конструкции: «Молнии Согласных».
Сначала все шло хорошо, более того — просто превосходно. Согласные крутили педали, и крылья их махолета замечательным образом хлопали. Они чувствовали удивительную радость, просто восторг! Они наслаждались свободой полета, они освободились от уз, связывающих, ограничивающих остальных членов биологического сообщества. А следом за свободой пришли и другие чудеса — все то, о чем ты говорил вчера: урбанизация, технологии, грамотность, математика, наука.