– Я ещё не договорил, – с угрозой рыкает на него тот.
– Вы просили пять минут, я и так пошёл на уступки.
– Я тебе мало дал? Я добавлю!
– Хозяин едет домой, – разводит руками Павел оглядываясь. – А вас я вообще здесь не видел. Мне проблемы не нужны, и вам, думаю, тоже.
– Да, уходи! – бросаю через плечо Громову и спешу к подъезду.
Мне нужно скорее скрыться, спрятаться от всех. Моя броня пробита, сердце готово выскочить прямо здесь под ноги кровавой массой.
Я хотела подумать, но теперь запуталась ещё больше. Я не знаю, кому могу доверять, и на чьей стороне Громов? Может, стоило его попросить о помощи? Прямо сказать, что твориться в моей больной реальности? Зачем-то же он пришёл?
Наверное, я бы так и сделала, если бы он спросил об этом по-другому. С тёплом в глазах, когда ты сразу понимаешь, что на человека можно опереться, что ему не наплевать. А не вот это все – бабы дуры, давай скажи, что и ты такая же. И осуждение в глазах, типа я никчёмная мать, жена и вообще…
Как будто какой-то ледяной барьер вырос между нами, и преодолеть его не получилось…
В лифте дышу-дышу-дышу. Надрыв внутри меньше не становится. Понимаю, если сейчас на меня нарвётся Кристина, я выдам какой-нибудь неадекват. Хотела я броню нарастить, но Громов сорвал последнюю.
Захожу в квартиру, как в клетку с пауками.
Тишина. Оглядываюсь, Кристины не видно. Зато везде, как специально, раскиданы то тут, то там её вещи. Метит территорию? Да пожалуйста! Проскальзываю в спальню, закрываю дверь. Выдыхаю.
Неужели этот проклятый день закончен?
Принимаю душ, переодеваюсь, собираюсь ложиться.
Хлопает входная дверь. Чёрт, Глеб вернулся…
Глава 14.
Прислушиваюсь к шорохам. Внутри всё неприятно замирает от мысли, что мой муж сейчас отправится в комнату Кристины, и они, возможно, займутся жарким сексом.
Я уверена, что эта девка и не подумает сдерживаться, скорее наоборот, будет орать как резаная, чтобы я точно знала, чем они там занимаются.
Слышу шаги в гостиной, Глеб ругается, что-то звенит. Стакан разбил? Странно.
Прислушиваюсь снова, пытаясь понять, куда он пойдёт спать. Нажимаю на ручку, чтобы приоткрыть дверь, и тут она вылетает из моих рук, потому что её рывком открывает мой муж…
Очень пьяный муж…
– Глеб, – теряюсь я.
– О, жёнушка, не спишь, – покачивается он, с трудом фокусируя взгляд. Шагает в спальню. – Скучала?
– Нет. Иди спать ложись, – пячусь назад, а он наступает.
– Иду, конечно, иду, – теснит меня к нашей кровати.
– А ты здесь будешь спать? – вздрагивает мой голос.
– А где же ещё. Тут моя спальня и моя жена. Иди сюда, – требовательно машет он.
– Нет. Я в душ, – разворачиваюсь, чтобы смыться в ванную, в надежде, что он ляжет и быстро заснёт.
Но Глеб ловит меня за халат и тянет к себе, прижимая спиной к груди.
– Не надо тебе в душ. Иди сюда, пожалей мужа, – сковывает меня в объятиях. Начинает водить влажными губами по моей шее, довольно урча.
– Не трогай меня, – пытаюсь вырваться. – Пусти.
– Нет, не пущу, – перехватывает ещё крепче, так что мне становится трудно дышать. – Я хочу тебя трахнуть. Ты сегодня такая была в этом платье… Арр, – впивается зубами в шею. – И бесила меня специально, да? – до боли сжимает руку на моём бедре. – Завела, сучка, теперь иди сюда, – толкает меня на кровать, и тут же наваливается сверху.
Накрывает паника, какой я ни разу не испытывала. Запах алкоголя и сигарет бьёт в нос, я пытаюсь вырваться, но муж, естественно, сильнее.
– Глеб, пусти, я не хочу, иди к своей Кристине! Отвали от меня, – отбиваюсь изо всех сил, толкаю Глеба ногами и руками. Но чем яростнее я сопротивляюсь, тем крепче он сжимает моё тело, оставляя синяки на шее, бёдрах, руках.
– Замолчи! Ты же сама этого хочешь, не брыкайся, – рычит Глеб, сковывая мои запястья над головой.
– Пожалуйста, прекрати, – уговариваю его, пытаясь воззвать к совести, здравому смыслу, да не знаю я к чему ещё. – Глеб, я тебя очень прошу, – жалобно всхлипываю, слёзы подступают, потому что я понимаю, что проигрываю, он сильнее и всё равно возьмёт своё.
– Ты же хочешь! – твердит он как заведённый.
Рвёт на моей груди полы халата, сдирает с плеч тоненькие бретельки сорочки, впивается в грудь губами и зубами, оставляя следы.
– Я не хочу, не хочу, – бьюсь в его руках беспомощной птицей.
Но ему плевать. Он раздвигает мои колени, грубо суёт руку в трусики, неласково врываясь пальцами между складочками.
Замирает, натыкаясь на сухую плоть.
– Не хочешь, значит? – зло цедит он. Вижу, Глеб просто сатанеет. – А кого ты хочешь, а? Улыбалась там всем, глазки строила, а теперь не хочет она.