— Мне ничего от тебя не нужно, — сердито выдавливаю я, хоть и понимаю, что пара сменных вещей не помешала бы.
Скоро от меня дети шарахаться начнут, если буду ходить в одном и том же. Да и самой запашок не приятен, плюс ко всему ужасные ощущения от одежды. Вот только и принимать такие “дары” мне никак не хочется.
— Вероятно, ты не совсем понимаешь, с кем имеешь дело… Мне придётся объяснить тебе, но не сегодня. Уходи. Курьер приедет минут через тридцать. Вещи занесут в дом. Разберёшь пакеты и возьмёшь всё, что нужно. Считай это презентом и моим извинением за твою руку.
Я фыркаю.
Думает, что может сделать больно, а потом обязательно откупится?
Гад!
Какой же он гад.
Покачиваю головой и выхожу из кабинета.
Пока иду в гостиную, где сейчас Вера Петровна играет с детьми, думаю о поцелуе, который окончательно запутал меня.
Почему мне всё сильнее кажется, что я имею дело с совершенно чужим человеком?
Он не похож на того Олега, за которого я когда-то по собственной глупости выскочила замуж.
Это другой человек.
Жёсткий.
Уверенный в себе.
Притягательный.
От последней мысли мне становится страшно, потому что я не могу просто взять и сдаться напору бывшего, не должна растаять от его жарких прикосновений и поцелуев.
В первую очередь он монстр.
Тиран.
Абъюзер.
Он не достоин моего расположения.
Не достоин!
Я не должна позволить каким-то странным ощущениям одержать верх, потому что в этом случае превращусь в жертву домашнего насилия, из которой будут верёвки вить.
Ну уж нет, Зинегин!
Я не позволю тебе пользоваться мной.
Вхожу в гостиную, и на сердце становится теплее, потому что вижу своих деток. Они — моя единственная радость. Они — моя жизнь.
Мне вдруг становится интересно - ищет ли нас Матвей.
Он уже должен был понять, что мы пропали, должен был зацепиться за ниточки, ведущие к моему бывшему мужу.
Телевизор включён, и мой взгляд падает на экран. В репортаже говорят, что доблестный рыцарь “Кирилл Сабурин” решил помочь людям, пострадавшим при взрыве газа в подъезде. На экране показывают моего бывшего мужа, и я ничего не понимаю.
Кирилл Сабурин?
Олег решил сменить имя?
Или это не Олег?
Вера Петровна спешит выключить телевизор и виновато смотрит на меня. Она боится, что хозяин накажет её за то, что по неосторожности позволила мне увидеть это. А меня снова и снова прошибает от мысли, что это не мой бывший муж.
— Кирилл Сабурин? — спрашиваю, глядя на женщину и слегка щурясь.
— Ради бога, не говорите ему, что увидели это… Вы не должны были знать правду.
— Правду? — переспрашиваю и беру из ручек Тони игрушку, которую она тянет мне.
Так получается, что это не Олег.
Не мой бывший муж.
Тогда кто?
Уверена, что это не просто смена имени.
Нет.
Олег был другой.
У него кишка слишком тонка для того, чтобы похитить детей.
Это не он.
Его брат-близнец?
Кажется, у Олега не было братьев. Хотя… Кто его знает? Он не знал своего отца, вдруг тот был таким же властным и отнял одного ребёнка у матери, которым оказался Кирилл? Но зачем Кириллу чужой ребёнок?
Покачиваюсь и едва могу удержаться на ногах.
Голова кружится, а тело становится слишком ватным.
Вера Петровна несётся на кухню и прибегает со стаканом воды. Она протягивает мне его трясущимися руками, а я залпом выпиваю всё.
С кем я только что целовалась?
Точно с монстром…
Вот только умеют ли монстры помогать другим?
Смотрю на Веру Петровну и понимаю, что ей известна правда, но она не станет раскрывать её мне, потому что боится гнева Сабурина.
Я всё это время называла его Зинегин, но он другой человек. И теперь я должна бежать от него ещё быстрее, сверкая пятками, потому что он не отец малышам, и только Богу известно, зачем они нужны ему.
Глава 20. Она
Бежать…
Нужно бежать подальше…
С такими мыслями я засыпаю и просыпаюсь.
Не хочется встречаться с Зинег… Сабуриным, потому что теперь я боюсь его ещё сильнее. В детстве я частенько слышала о том, что мы боимся того, что не понимаем особенно сильно, и это так. Пока я считала этого человека своим бывшим мужем, я хотя бы предполагала, что от него можно ждать, а теперь не знаю. Я не понимаю, зачем вдруг некоему Кириллу потребовались дети. Чужие дети, которые не имеют к нему совершенно никакого отношения. Одно знаю хорошо – он известен, поэтому побоится огласки своих «промахов». Если я дам интервью, в котором расскажу, что он пытается украсть моих детей, его бизнес может рухнуть. Сабурин должен опасаться этого. Вот только для начала я должна выбраться из проклятого особняка, которого охраняет толпа церберов.