Я пугаюсь почти до обморока, когда Макс в два шага пересекает коридорчик. Резко кладет руку мне на горло. Чуть сжимает. Кажется, что сейчас без труда придушит. Тем страшнее кажется его ласка, когда большим пальцем проводит по бешено пульсирующей на шее венке.
Неужели способен на такое? Макс, которого я знала, нет. А этот мужчина мне незнаком. Совсем. Я не знаю, что от него ожидать.
«Да ты и тогда его не знала!» – напоминает внутренний голос.
И сейчас этот монстр пришел за моей дочерью. Другого объяснения у меня нет. И зачем ему Ксенька – я даже помыслить не могу. Кроме самого страшного.
Я всячески оградилась от того периода моей жизни. Мы жили тихо. И я ничего не знаю о теперешнем Верховцеве. Может, ему нужна моя дочка как донор? Мой испуганный мозг тут же выдает одну страшилку за другой. Просто у Верховцевых такие возможности, что просто страшно! А больше зачем им Ксенька?
– Потрясающее актерское мастерство, – произносит издевательски, продолжая поглаживать мою шею. Сглатываю ком. – За эти годы ты его отточила просто до совершенства. Но игра в молчанку тебе не поможет.
– У меня ничего твоего нет, – удается вытолкнуть из сухого горла сипом.
– А по моим данным, – наклоняется ко мне, вглядывается в глаза, – очень даже есть. И всем будет проще, если ты все расскажешь сама.
– Н-нет, – выдыхаю, прикрывая глаза. Хочется кричать, но голос не слушается. Оттолкнуть бы его, но тело будто парализовало. Глаза обжигают слезы бессилия.
Как вдруг стук в дверь. Мое спасение! Дергаюсь, но хватка Макса становится сильнее.
– Уль, это я! – раздается за дверью голос соседской девчонки.
– Кто это? – спрашивает Макс едва слышно.
– Соседка. Лекарства принесла. Нужно открыть, – опять дергаюсь.
– Я сам, – припечатывает. – И только дернись, – произносит спокойно, но голосе такая угроза, что я даже не думаю ослушаться.
Резко шагает к двери и рывком открывает.
– Уль... – начинает соседка. – Ой! – пищит, и глаза у нее становятся размером с блюдца. – Здрасти, – улыбается.
– Добрый день, – произносит Макс холодно. – Лекарства? – интонацией можно замораживать.
Соседка кивает. Протягивает пакетик. Макс его забирает.
– Спасибо. Всего хорошего, – и закрывает дверь. Поворачивает ключ в замке. Вновь разворачивается ко мне. – С тобой я еще не закончил.
– Не стоило и начинать, – когда между нами хоть какое-то расстояние, я могу говорить. – Ты зря приехал. Уезжай в свою Европу.
– Я живу в основном в Москве, – ухмыляется.
– Да мне плевать, – шиплю. Хочется кричать, но в комнате дочь. Напугаю.
Макс прищуривается. Открывает рот, чтобы сказать что-то, но начинает плакать Ксенька. Дергаюсь к ней. Боюсь, что остановит. Но Макс не двигается. Проскакиваю в комнату и подхожу к кроватке.
– Тише, моя маленькая, тшшш, – говорю ласково. Нежно провожу по волосам. Кладу ладонь на лоб. Похоже, опять температура поднимается. Беру градусник с полочки. Прибор подтверждает мои подозрения.
Лекарства в доме есть. Уже хорошо. Осталось только их у Макса забрать.
– Ма, – хнычет Ксеня. – Пи-ить.
– Сейчас, моя радость.
На столе стоит бутылочка с водой. Когда дочка болеет, удобнее ее так поить, чем из кружки. Беру бутылочку и помогаю дочке подняться. Пьет жадно, выпивая почти половину. Закончив, опять ложится на бок. Подкладывает ладошку под щечку.
– Ма, я болею? – спрашивает грустно.
– Вылечимся, – улыбаюсь. – Я сейчас лекарство принесу. Если постараемся, то обойдемся без уколов.
Я и сама этого очень хочу. Могла бы – за нее бы принимала и уколы, и таблетки, и капельницы. Пока уколы не назначили. Молюсь, чтобы обошлось без них. Целую дочку в лобик, она улыбается и прикрывает глазки. Выпрямляюсь, разворачиваюсь.
Чтобы встретиться с Максом глаза в глаза. Он стоит, прислонившись плечом к дверному косяку. Сканирует меня взглядом. В руках все еще держит пакетик из аптеки.
Подхожу и выхватываю пакетик. Возвращаюсь к столу. Ставлю бутылочку и начинаю искать нужную суспензию. Руки дрожат, я никак не могу открыть бутылек. Кое-как справляюсь. Опять подхожу к кроватке.
– Ксень, давай лекарство пить. Вкусное, – наливаю в мерную ложечку и даю дочке. – Вот так, теперь можешь поспать. А когда проснешься, будет лучше, – улыбаюсь. Стараюсь говорить уверенно. Стою рядом, поглаживаю по темным волосикам, пока доченька не засыпает.
Убедившись, что она уснула, ставлю суспензию на стол и решительно иду к двери. Останавливаюсь напротив Макса буквально в полушаге.