– Ты всё поняла? – спрашивает меня Анжелика после предварительного обучения.
Я киваю, но на самом деле пропустила половину, погрузившись в свои мысли. Вредная привычка, надо от неё избавляться. Когда-то благодаря ей я не сошла с ума, сидя взаперти в подвале, но теперь надо возвращаться в обычный мир.
– А Василиса может переночевать здесь? – спрашиваю я вместо ответа.
– Главное чтобы босс не видел.
Мне выдают униформу, она больше размера на два. Анжелика обещает заказать мой размер, но не раньше, чем меня устроят официально. Иду в подсобку, чтобы переодеться. Бледно-розовый цвет приятно освежает лицо, но из-за того что размер не мой, вырез оказывается ниже, чем следует. Анжелика тут же находит решение и закалывает его булавкой.
– Ну вот теперь ты одна из нас,– смеётся Анжелика и поправляет белый ободок – часть униформы.
– Доченька я сейчас пойду работать, ты сиди здесь. Я периодически буду заходить, проверять тебя хорошо?
Лисёнок грустно кивает, и через секунду уже хитро улыбается.
– Мама, ты же будешь занята, значит, телефон тебе не нужен.
Намек понят и я оставляю ей телефон.
Анжелика дает мне листок, где помечено в каких комнатах надо убраться. Иду наверх и случайно натыкаюсь на босса.
– Марина? Вы уже приступили к работе? – удивляется он.
– Ну да.
– Что за форма у вас? Кто выдал?
Я испуганно смотрю на него, сдавать мне никого не хочется.
– А что не так?– переспрашиваю его, чтобы не отвечать.
– Я, конечно, понимаю, что вам нужны деньги, но сексуальные услуги в моей гостинице запрещены.
– Сексуальные услуги?
Босс протягивает руку и прикасается пальцем к вырезу, который заканчивается на уровни груди.
– Если вы наклонитесь несомненно большинство постояльцев будут у ваших ног, но прошу вас прикрыться, чтобы не вводить смуту в ряды мужского населения. Тем более здесь много вахтовиков. Они месяцами жен не видят.
Я опускаю голову и с ужасом понимаю, что булавки нет, она видимо расстегнулась и грудь опасно оголена.
Хватаю края выреза и стягиваю их под самое горло.
– Простите. Я так никогда не ношу…булавка расстегнулась.
– Пока есть время лучше нитками прихватите. К следующей смене я привезу ваш размер.
– Спасибо.
– Кстати, вы график уже составили?
– Ды-а…неет, каажется, – мотаю головой не зная, что ответить, потому что Анжелика что-то говорила по этому поводу, но я прослушала.
Босс стоит ступенькой ниже, но всё равно возвышается надо мной.
– Так всё-таки , да или нет?
– Не знаю.
– А что насчет вашего трудоустройства?
– Мы со Светой всё разобрали. Ждем временного удостоверения.
– Отлично.
Снизу слышится мужской голос.
– Богдан Дементьевич, к вам пришли.
– Сейчас подойду, – отвечает бос и поворачивается ко мне спиной.
– Хорошей вам смены, – кидает он напоследок и окидывает с головы до ног быстрым взглядом.
– Спасибо,– шепчу в ответ, голос немного дрожит, а в ногах слабость, будто я пробежала несколько этажей.
Я тут же спускаюсь вниз, бегу в подсобку, может там нитки есть, а когда забегаю внутрь вижу, как Василиса резко прячет что-то за спину.
– Это что такое ты взяла?
Она испуганно смотрит на меня и молчит.
________________________________________
А я вам фото Богдана Дементьевича принесла, а то он на обложку не вошел.
Глава 7
– Ничего, – отвечает Василиса.
– Лисенок ты же знаешь, что врать не хорошо.
Глаза дочери наполняются слезами, а я ругаю себя за то, что случайно произнесла фразу, которую всегда говорил Кирилл.
Я бросаюсь к своей малышке и обнимаю её.
– Прости Лисёнок, я не то хотела сказать.
Василиса утыкается мне в грудь лицом и достает руку из-за спины – пальчики держат ту самую булавку, которая должна была застегивать вырез платья.
– Я просто хотела посмотреть её, – всхлипывает дочь.
Я пытаюсь её успокоить, глажу рукой по спине, раскачиваюсь вместе с ней и через десять минут она засыпает. Укладываю её на низкий диванчик и целую в лоб. Теперь я могу свободно заняться уборкой номеров.
Сказать, что к вечеру я устала, значит ничего не сказать. Но даже вспоминая ту прошлую жизнь, когда меня окружала прислуга я всё равно не готова вернуться к мужу. Случайные разговоры постояльцев будоражат память и я не замечаю как окунаюсь в прошлое с головой. Руки продолжают мыть, вытирать, перестилать механически, мысли же мои далеко. Когда мы только поженились, а муж впервые наказал, я сбежала, но он поймал меня и запер на неделю в подвале. “Гордость смиряется не только болью, но и темнотой,” – так сказал он мне перед тем как закрыть дверь. После этого я полюбила свет, и боялась ночи. У меня начинались панические атаки, мне казалось, что я задыхаюсь. Горячая волна мурашек пробегала по спине, а мир сужался до игольного ушка. Я пробовала покончить с собой, но камеры по дому и охрана мониторили за мной двадцать четыре часа в сутки. Облегчение наступило, когда я забеременела. Мне даже стало казаться, что у нас почти нормальная семья. Кирилл перестал меня наказывать, но стал приводить других женщин. Порой я просыпалась ночью от женских криков: от боли или от удовольствия были они – я не знала.