Наш разговор с сыном откладывается.
— Ну-с, Юлия Сергеевна, как ваши дела? — интересуется врач.
Он записывает показатели приборов себе в журнал, потом начинает расспрашивать меня обо всем — дотошно и придирчиво. Будто подозревает, что я могла удариться головой и потерять память. Но это не так, и после череды вопросов врач засиял улыбкой:
— Амнезии нет, это замечательно. Сознание не спутанное, это еще лучше, но…
Делает паузу.
— Я все-таки рекомендую вам постельный режим, вам нужно остаться под наблюдением врачей. Потому что у вас сотрясение, — говорит он. — И кое-что еще…
В его словах чудится нехороший намек.
Саша бледнеет.
Наш сын никогда не любил больницы. С детства, когда ему ставили прививки, попалась довольно грубая и голосистая медсестра. С тех пор он не переносит иголки, уколы и с трудом переносит присутствие в больнице.
То, что он сейчас сидит со мной рядом, на протяжении столького времени, говорит о его выдержке.
— Что-то еще? — уточняю я.
— Видите ли, когда вы поступили, мы взяли у вас кровь на анализы и кое-что обнаружили.
— Что еще?! — вырывается у меня хриплый шепот. — Неужели меня заразили венеричкой?!
Глава 6. Она
После моего вопроса в палате повисла тишина.
Врач морщит лоб, его светлые брови почти сливаются с линией волос от изумления.
— Венеричкой?! Почему вы сразу так решили?
— Потому... потому что мой связался с одной... прости, Господи... — я закусываю губу, чтобы не выкрикнуть имя этой твари. — А вы тут с анализами по женской части...
Да, я успела разглядеть, что он там пролистывал: один лист бумаги свесился, и я разглядела строчки анализов, знакомые каждой женщине.
Но показания не разглядела, да и не хватило бы у меня ума и сноровки точно определить, о чем идет речь.
О чем я еще могла подумать?
Мой муж связался с девицей, которая не гнушалась перескочить с одного члена на другой. Это показывает ее саму суть: вряд ли она из тех, кто щепетилен в выборе половых партнеров!
Та еще паскуда, на которую, неизвестно, где и как, напоролся наш сын.
Если муж спал с ней, подцепил заразу, то мог передать ее и мне, вот в чем дело.
Доктор внезапно смеется. У него, при всей ничем не выдающейся внешности, оказывается теплый, бархатный смех. Он рассмеялся так искренне, будто только что услышал один из лучших анекдотов в своей жизни.
— Нет-нет, Юлия Сергеевна, вы не больны. Тем более, не больны ничем таким… кхм… Ни о какой венеричке и речи быть не может!
Теперь я оказалась обескуражена.
Должна быть счастлива, верно: муж не принес заразу, но…
Я в недоумении.
— Тогда что?!
— Вы беременны.
— Я, что?
— Вы беременны, — довольно четко, уверенно произносит мужчина.
Воздух вырывается из легких с тихим свистом.
Этого не может быть!
В палате воцарилась тишина.
В шоке не только я, но и сын, который тоже застыл без движения.
Раздается только монотонный писк прибора, отслеживающего пульс, который внезапно участился.
— Это шутка, что ли?!
Саша приходит в себя. Его лицо искажено эмоциями, они колеблются между ужасом и недоумением.
— Не время для подобных шуточек, знаете ли.
— Никаких шуток.
Врач качает головой.
— Подобными вещами я никогда не шучу. Ваша… — он делает паузу, точно не зная, кем ему прихожусь я.
— МАМА, — четко произносит Саша. — Это моя мама.
— Что ж, значит, ваша мама еще раз станет мамой.
Я медленно опускаю взгляд на свой плоский живот, где, по словам врача, уже зародилась новая жизнь.
Машыл.
Мой и… малыш моего мужа.
Рожать ребенка.
В сорок четыре года…
От этого кобеля?!
***
Доктор вышел: я попросила его оставить нас с сыном наедине.
Мне нужно время, чтобы переварить эту новость!
Поверить в услышанное.
У меня была задержка, которой я не придала значения, потому что гинеколог предупредил, что я приближаюсь к тому периоду, во время которого цикл может становиться нестабильным. Неизбежная часть женской природы — та, что говорит об увядании, замедлении процессов.
Непростое время, которое, увы, проходит каждая из женщин. С разными последствиями, но все-таки этого периода не удалось избежать еще ни одной!
Я лежу под капельницей, пока в голове проносятся мысли, а грудную клетку стискивает самыми разнообразными эмоциями — от радости до липкого, холодного страха.
Капли жидкости падают в прозрачную трубку, словно отсчитывая последние секунды моей прежней жизни.