— Конечно, он скоро вернётся, — говорю я, надеясь, что мои слова прозвучат достаточно обнадеживающе. — Ты даже не заметишь, как время пройдёт, и папа будет рядом с тобой.
Она кивает, но видно, что её мысли продолжают крутиться вокруг нашего разговора. Я почти чувствую, как она пытается осмыслить всё сказанное, понять что-то, что пока ей не до конца ясно.
— Мам, а папа больше не любит меня? — тихо спрашивает она, и её вопрос пронизывает меня, как холодный острый нож. Я не ожидала такого вопроса, даже не думала, что она может так подумать.
— Нет, Машенька! Ты что?! Папа тебя очень любит, — стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно твёрже и спокойнее. —Ты для него очень важна, просто у него сейчас очень много работы.
Она немного расслабляется, услышав мои слова, но всё равно смотрит на меня с лёгким недоверием. Я знаю, что она чувствует, что я что-то недоговариваю, но, к счастью, она слишком маленькая, чтобы до конца разобраться в том, что происходит.
— Тогда почему он не звонит? — уточняет она, нахмурив маленькие брови.
— Машенька, он сейчас очень занят. Но я обещаю, что он позвонит, как только сможет. И мы можем ему позвонить позже, когда он освободится, — киваю я, не зная, как объяснить ей эту сложную ситуацию.
Она на минуту замолкает, словно обдумывая мой ответ, а потом снова поворачивается ко мне.
— А если он забудет позвонить, как тогда?
— Он не забудет, — стараюсь говорить я уверенно, хотя внутри всё сжимается. — Я тебе обещаю!
Она улыбается, и мне становится немного легче от того, что, хотя бы сейчас я смогла её немного успокоить. Но с каждым днём мне будет всё сложнее скрывать от неё правду.
Мы подъезжаем к балетной студии, и дочка, казалось бы, на минуту отвлекается от своих мыслей. Я выхожу из машины и помогаю ей выбраться из кресла, поправляю её розовую шапку и разглаживаю курточку.
— Ты готова к занятиям? — спрашиваю я, стараясь перевести тему.
Она кивает, но её глаза всё равно остаются немного грустными.
— Мам, а если папа больше к нам не приедет, ты же меня не бросишь? — задаёт она свой последний вопрос перед тем, как войти в студию.
Этот вопрос выбивает меня из колеи. Я даже не успеваю ответить сразу, ощущая, как по щекам катится слеза.
— Машенька, я всегда буду тебя любить, что бы ни случилось! И папа тоже, — я наклоняюсь к ней и обнимаю крепко-крепко.
Мы проходим через широкие стеклянные двери, и я обнимаю дочку за плечи, направляя к раздевалке. Она уже знает, куда идти, и, почти не дождавшись меня, пробегает в коридор, где стены украшены чёрно-белыми фотографиями маленьких балерин. Под этими снимками часто стоят родители, ожидая своих детей после урока.
— Мам, а я вот так же буду, как на фотографии? — вдруг спрашивает Машенька, указывая на одну из картинок, где девочка её возраста стоит на носочках, устремив взгляд вверх.
— Конечно, солнышко, ты обязательно так сможешь. Ещё немного тренировок — и ты будешь даже лучше, — говорю ей, с улыбкой глядя, как она, гордо выпрямившись, поднимает подбородок, представляя себя в такой же позе.
Мы заходим в раздевалку, где царит привычный лёгкий шум: девочки с родителями переодеваются, весело обсуждая будущий урок. Машенька тут же начинает снимать куртку, сосредоточенно развязывает ботинки. Пока она борется с узелками, я присаживаюсь рядом и помогаю ей, поправляя тонкую розовую юбочку.
Через стеклянные двери я вижу, как преподавательница — молодая женщина с мягкой улыбкой и спокойными глазами — уже готовится к занятию. Она замечает нас и кивает в приветствии.
— Добрый день, Анастасия, — улыбается она, кивая Маше. — Машенька, привет! Готова к уроку?
— Да! Я уже всё умею! — гордо отвечает Машенька, глядя на неё с восторгом.
Я усмехаюсь и, глядя на преподавательницу, передаю ей Марусю. Она берёт её за руку и мягко подталкивает вглубь зала, где уже собрались другие дети.
— Сегодня будет немного сложнее, Машенька, но я уверена, что ты справишься, — наставляет её преподавательница, направляя к началу занятия.
Дочка оборачивается ко мне и посылает воздушный поцелуй. Я ловлю его, делая вид, что кладу в карман.
Я решаю, что час безделья в коридоре можно сменить на небольшую прогулку. В соседнем торговом центре есть магазин, в котором продаются Машино любимое печенье, и это вполне веская причина для небольшого перерыва.
Переходя дорогу, я чувствую лёгкое волнение — почти забытое ощущение, когда можно просто побыть одной, пройтись среди прилавков и не спешить. В этом центре всегда много людей, и я с интересом смотрю на яркие витрины, пока не слышу неожиданно знакомый голос.