— Проваливай, Лауренсия, — прорычал Эдмунд и, сжав свободной рукой ее руку, отбросил от себя так, что сама баронесса попятилась. В ее глазах полыхнул страх. В моих же — ненависть к этим тварям.
— Родверг сказал осталось не больше двух недель до родов, — многообещающе протянул оборотень. Меня снова передернуло. Я рванула подбородок из его когтей.
— Именно так.
Эдмунд многообещающе облизнулся, очертив мои большие груди. А я не понимала его. Планы на мою смерть отменяются? Баронесса теперь в опале?
— Эдмунд, — протянула баронесса, которая сегодня впервые на моих глазах была неугодна оборотню.
— Я сказал тебе проваливать, — по слогам процедил Эдмунд, а потом встав со стола и оставляя жалящий противный поцелуй на моей шее, в одно слитное хищное движение приблизился к Лауренсии, сжал той локоть и выволок из столовой.
Я переводила дыхание. Начала судорожно оттирать прикосновения этого мерзавца. Я натерла шею до красна, задыхаясь от презрения. А потом встала и, не разбирая дороги, поспешила в комнату. Я хотела принять ванну и оттереть прикосновения этого подлеца.
Я выбежала из гостиной и услышала, как что-то упало в кабинете, находящимся не так далеко. Вскрик баронессы и еще один шум от чего-то разбившегося. Слуги снующие в холле и те, что поспешили убирать посуду после ужина, замерли. Я же, не страдая излишним альтруизмом, отмерла первая и поспешила подняться наверх. Я закрылась в комнате. Тут ничего не было слышно и о припадке бешенства Эдмунда ничего не напоминало.
«Что это было?» — набатом билось в голове. Впервые видела, чтобы тот так грубо поступал с любовницей. И это пугало, хотя не больше, чем его резкая смена отношения ко мне.
А вечером случилось то, что напугало меня. Родверг не пришел, чтобы напитать меня перед сном и это могло значить только одно…Эдмунд
Глава 7
Я потушила свет, прислушиваясь к шагам. Но лекаря все не было. Мое самочувствие не было критичным, и чувствовала я себя нормально. Большая шелковая рубашка скрывала мой живот и заканчивалась у колен. Я распустила волосы и легла, потянулась за очередным «любовным романом», который таковым не являлся. Стала повторять строение основных щитов и последовательность рун, что должны были активировать его. Откинулась на подушку и попробовала руками выплести необходимые комбинации.
Но тут услышала шаги. Уверенные. Ровные. Так шагает только хозяин особняка. Мой супруг. Предатель. Я приподнялась и открыла выдвижной ящик тумбочки, бросила туда свое ночное чтиво. Выключила ночник, погружая комнату во мрак, и прилегла на бок. Выровняла дыхание, делая вид, что сплю.
Дверь приоткрылась и сразу же закрылась. Только вопреки всему я услышала шорох. Эдмунд раздевался. Я поджала губы. Пришлось сцепить зубы и терпеть. Кровать прогнулась. К моей спине прижался Эдмунд. Грудь сдавила большая ладонь супруга. Он зарылся в волосы, откинул их с плеча. Дышал жадно и загнанно. Другая рука опустилась на большой живот. Нежно. Трепетно. Я почувствовала, как энергия потекла от Эдмунда ко мне. Стало тепло и приятно. Но я не обманывалась. Для меня это было лишь подпиткой. Я лежала, не шевелясь. Рука с живота переползла на бедро и начала задирать рубашку. Эдмунд прижался еще сильнее, буквально впаял мое тело в свое.
— Как же ты пахнешь… Невозможно оторваться… — шептал как умалишенный. Его руки гуляли по моему телу, а я боялась дышать. Разделяющее нас тонкое одеяло было давно отброшено.
Но вдруг что-то изменилось. Я почувствовала запах гари. Встрепенулась, скидывая руки Эдмунда. Протянула руку и включила ночник. Обеспокоенно воззрилась на мужчину, в глазах которого, кроме безумного огня ничего не было. Я обхватила живот, подтянулась к изголовью кровати.
— Эдмунд что-то горит… — сипло прошептала я. Тот лишь усмехнулся. Одним рывком перетек в горизонтальное положение. А я заметила, что тот снял лишь только сюртук. Он оставался в белой рубашке, брюках и даже сапогах. Никогда не замечала за ним вредной привычки ложиться в кровать в обуви. Вспомнила, что лежал он поверх одеяла. Эдмунд стоял и многообещающе смотрел на меня. Я подтянула одеяло ближе к себе, но настороженно следила за супругом. Тот скалился, а потом с незаметной для меня прытью, перемахнул кровать, надавил на челюсти и влил какую-то гадость мне в рот. Я попыталась выплюнуть ее, страшась того, что он задумал. Но тот плотно держал челюсти. Он закрыл мне рот и нос, я пытались оттолкнуть его, но куда беременной женщине против оборотня. Горечь разлилась на языке. Тот отошел.