Называл.
Влад чмокает меня в лоб и уходит.
А я смотрю ему вслед и чуть не плачу. Мы всегда были так близки, когда я перестала быть для него принцессой? Что я сделала?
Наш дом. Вечер. Мой день рождения. Играет музыка. В гостиной нарядные люди. Слишком шумно. Слишком много людей. Торжество пафоса. Я это ненавижу. Мне так одиноко в этой толпе. И я не могу найти Влада.
Сейчас мне тесно в нашем огромном доме, где в обычный день, при желании, можно ни с кем ни разу не столкнуться. С самого утра в виске расцвел огненный пульсирующий цветок и сейчас, к вечеру, я уже ни о чем кроме этой головной боли думать не в состоянии.
Я ищу в этой толпе хоть чей-то добрый и внимательный взгляд. Ни одной искренней улыбки. Ни одного честного взгляда. Какая-то безумная игра, где ничего кроме денег не имеет значения.
– О, платье от шанель из последней коллекции. Да, я погляжу, муж вас балует, дорогуша, – шепчет мне на ухо какая-то светская мадам.
Платье, и правда, от шанель и стоит больше миллиона. Я ахнула, когда мне привезли его на дом. Только оно совершенно не шло мне. Я хотела было отказаться, но слова Влада добили:
– Малыш, ты должна выглядеть так, как положено жене самого молодого миллиардера.
Платье было светлым, совершенно неподходящего мне оттенка, я в нем была похожа на блеклую моль. Зато оно было самым дорогим и, по мнению Влада, именно поэтому шло мне. И эта тетка, что шепчет мне на ухо, тоже видит ценник платья, а не меня в нем.
Как же я устала от всего этого. От денег, которые на нас свалились, от успеха, который я терплю, потому что Влад, мой муж, так долго его добивался.
Мне хочется спрятаться. Найти хоть какой-нибудь угол, в своем же доме, чтобы хоть на миг укрыться от всего это блеска, от высоты человеческих достижений и нищеты человеческого духа.
Да куда же запропастился Влад? Я начинаю беспокоиться. Знаю, он может успокоить меня объятием, прижмет к себе, скажет: «Ну что ты, принцесса, я же рядом. Я всегда рядом. Ни о чем не беспокойся». Да, и тогда я смогу еще немного потерпеть до конца вечера. А потом мы сядем у камина, включим медленную музыку, может, станцуем, а может, я спою ему.
Я не видела мужа уже пару часов. Оставил меня одну отбиваться от неискренних поздравлений и от подарков, которые эти люди даже не выбирали сами, озадачив своих помощников или секретарей.
Ложь, гордыня, порок – все звенит бокалами, сверкает золотом и камнями. И ни одного близкого человека, чуждые мне люди. Влад, где же ты? В попытке убежать от этого я отбиваю каблуками женский марш по дубовому паркету, спешу спуститься на минус первый этаж, где у нас комнаты для отдыха охраны и дежурка службы безопасности. Здесь же переговорная, где обычно проводятся собеседования для найма персонала. Туда мне и нужно. Сейчас это единственное место в доме, где точно никого не будет и можно хоть немного побыть в тишине и наедине с собой.
Только завидев меня в коридоре, из дежурки выскакивает начальник нашей службы безопасности, Игорь Сергеевич, и буквально преграждает мне дорогу. Он такой мощный, что занимает весь проход. У него добрые глаза, а еще черные усы, он напоминает мне папу. И чувство от него такое же – защищенности.
– Елизавета Андреевна, что-то случилось? – встревоженно спрашивает он, а сам невольно оборачивается, куда-то вглубь коридора, и будто к чему-то прислушивается. И я сразу угадываю – что-то не так.
– Все в порядке, Игорь Сергеевич, я в переговорку. Оттуда еще диван не убрали? – начбез лет на двадцать меня старше, отставной офицер, и я всегда обращалась к нему на «вы». Это вежливо.
– Елизавета Андреевна, там сейчас не убрано.
– Все равно.
Я пытаюсь пройти, но он делает шаг в сторону, снова преграждая мне дорогу. Это уже начинает злить.
Я заглядываю за его плечо и вижу, что дверь в переговорную закрыта неплотно. Что-то здесь не так. Даже отсюда я слышу оттуда какую-то шебуршню. Сердце начинает колотиться от тревоги.
– Игорь Сергеевич, пожалуйста, – прошу я его.
– Не нужно вам туда, Елизавета Андреевна, я прошу вас, – я вижу, что слова эти ему даются с трудом.