- Васька, приедете в больницу, ждите меня у травмы, я сама тебя ко всем врачам свожу, - командует подруга.
И я выдыхаю. Слезопад закончился, и только так подумала, как вижу на подъездной дорожке приемного отделения Веру. И снова начинаю рыдать.
Глава пятая
Вера, как тепловоз, тягает меня по всем этажам огромной больницы. Меня успевает осмотреть травматолог, мне делаю снимки головы, грудной клетки, потом меня ведут в массивной двери, на которой висит золотая табличка «Профессор оториноларинголог Венедиктов А.А», дальше меня смотрит седой, хмурый дядечка и выносит вердикт: Надо оперировать, тут явно смещение. И опять меня куда-то тащат, берут анализы, делают КТ, МРТ.
А через несколько часов я оказываюсь в операционной.
Утро наступает для меня неожиданно. Упс! Утро!
Лежу с комфортом в отдельной палате, в носу у меня два тампона, во рту пустыня Сахара.
Через минуту появляется медсестра, приносит мне поесть и бутылку вода.
- Скоро к вам зайдет доктор, - говорит хорошенькая девчушка и исчезает.
Завтрак оказался очень даже ничего, я думала, что в больнице еда отвратная. Вот только есть, когда у тебя заткнут нос, очень проблематично.
Но не успела я посетовать на свою такую непростую жизнь, как в двери ворвалась Верка.
- Привет, как ты? - глаза у Веры испуганные и на мокром месте, хотя вчера она меня с воинственным видом таскала по всем докторам, и ей никто не смел отказать.
- Привет, уже лучше, - улыбаюсь я.
- Выглядишь паршиво, - Вера начинает выкладывать из сумки кучу припасов и кило конфет.
- Вер, ты меня решила собрать в дальнюю дорогу? – смеюсь я.
- Типун тебе на язык, - ворчит Вера, украдкой вытирая слезу. – Может сладенького вдруг захочется.
- Вер, тут нормально кормят, - пытаюсь отбрыкаться я.
- Конечно, нормально, мне ли не знать, я в гинекологии здесь пятнадцать лет пахала, а сейчас на кафедре.
Я встаю и иду умываться, представляю, как от меня сейчас пахнет. Вчера муж бил, полдня по больнице таскали, потом операция.
- Аааааааааа, - ору я, увидев себя в зеркале.
- Что, милая, что случилось? – беспокойно заглядывает ко мне Вера.
- Ты это видела? - тыкаю пальцем в свое отражение.
- Ещё вчера видела, - Вера утирает слезы.
Да на меня смотреть страшно. Все лицо вздулось подушкой, глаза почти заплыли, окрас кожи фиолетовый с желтоватый отливом у висков. Можно фото сделать и поместить в книжки для наркологов. Да если я выйду на улицу, люди шарахаться от меня будут. Даже хорошая одежда не поможет. Я как опойка после недельного загула.
Слезы брызжут из глаз. А Верунчик меня успокаивает.
- Все пройдет через недельку, а эту недельку ты в больничке полежишь. У тебя еще сотрясение, - бормочет мне на ушко Вера.
И тут скрипит дверь и в палату входит Богдан. Веркина рука застывает в воздухе. А я не знаю, куда деться, в таком виде на меня смотреть страшно, а на меня смотрит красивый мужчина.
- Здравствуйте, Василиса, - кивнул он головой. – Как вы себя чувствуете?
- Хорошо, - выдавливаю из себя.
- Сейчас к вам подъедет Рашид со следователем, вы составите заявление на своего мужа.
- Хорошо, - киваю я.
И мой спаситель исчезает за дверями.
- Уф, дышать забыла как! Какой мужчина! Блин блинский, Васька, это же золотой генофонд! – шёпотом говорит Верка. – Так! Значит! Не теряемся, юбку покороче, вырез побольше, охмуряем мужика.
- Вера, ты в своем уме? Ему столько не выпить, ты на мое лицо посмотри?
- Васька, с лица все быстро сойдет, я тебя вечерком к лучшему физиотерапевту стаскаю, она так процедуры делает, что все проходит на раз. Не успеешь оглянуться, опять красавица.
Но не успели мы договорить, как в палате появляются следователь и Рашид. Верка, извинившись, ускользает.
А Рашид со следователем внимательно осматривают меня.
Что и говорить, Верка к физиотерапевту поведет, да тут никто не поможет. Лицо-подушка, все фиолетовое, на руках синяки от рук мужа, про ребра вспоминать не хочу, хорошо, что не сломал, только две трещинки.
Следователь представляется и достает бумагу. Приходится вспомнить все дословно, что там происходило, очень тяжелые воспоминания. От таких воспоминаний можно легко уйти в депрессию, но возле меня все время люди. Меня дергают, со мной разговаривают, заставляют совершать какие-то действия. И у меня нет времени на переживание, некогда обдумывать события и поступки моего муженька, и нет и секунды на воспоминания.
И вот сейчас следователь окунул меня в тот ужас, что я пережила.
Я пишу на автомате. Рашид поправляет меня, иногда заставляет поменять формулировку. Ему виднее, он ведь адвокат. И наконец, опрос заканчивается. Рашид передает следователю копии заключений медицинского освидетельствования. И тот уходит. Мы остаемся вдвоем.