— Твоя ненормальная любовница только что набросилась на меня в дамской комнате. Но не беспокойся, я оставила ее в живых, — усмехаюсь. Нервно.
— Лиза, что произошло? — моя шутка ему явно не заходит.
— Все хорошо, Вадим. Ничего нового не случилось. А теперь, пожалуйста, убери руки.
— Я же говорил, что встречусь с сыном и…
— И что все исправишь, — отвечаю бесцветным голосом. Внутри все сжимается.
— Если бы я знал, что ты будешь здесь, я бы выбрал другой ресторан.
— Может тогда, если бы ты знал, что мы поженимся, не стал бы спать со Златой. А еще бы думал о последствиях такой связи. И наверняка был бы острожнее, если бы знал, что от этого Федя появится. А еще, зная, что можно все наладить после нашего кризиса, ты бы не спускал пар с моей мнимой подругой.
— Лиза…
— Все уже случилось, Вадим. Все, что произошло, уже состоявшийся факт, — повторяю, усмехаясь. — Это не исправляется. Понимаешь?
Глава 51
Вадим смотрит на меня как на сумасшедшую, но мне становится все предельно ясно.
Я цепляюсь за то, чего нет. И закрываю глаза на очевидное. Я действительно готова простить Вадима? Или просто не желаю отдавать его Злате?
Если бы мы сошлись, последний вариант уничтожил бы нас окончательно. Меня бы уничтожил. Хочу ли я превращать свою жизнь в болезненную пытку?
Потому что совершенно очевидно — сейчас я не способна простить измену. Ложь все еще нависает над нами свинцовыми тучами. Не могу принять то, что есть Федя. Это неправильно, но я не могу. И сегодня я в этом убедилась.
Потому что согласна я или нет, но теперь Злата из нашей жизни не исчезнет. Исакова и так в ней негласно присутствовала все это время.
И даже если Соколовский никогда на нее не поведется, несмотря на все ее старания, я просто не в силах ему поверить. Нет доверия, а без него дальше никак. Мы в тупике.
— Лиз, ты знаешь, как я сожалею, — произносит Вадим. Его голос звучит виновато. Потемневший взгляд заставляет качать кровь по венам в два раза быстрее. Дыхание перехватывает.
— Знаю, Вадим. И мне тоже очень жаль…
Он берет мое лицо в ладони, замирает. Вглядываюсь в глаза Вадима. Запоминаю его таким: уже не моим, но еще не чужим. Рассматриваю будто в последний раз, цепляюсь за детали: родинка на щеке, крапинки на радужке, длинные ресницы. Складка на лбу, когда он хмурится, и уже по-привычному отросшая щетина. Я все еще люблю, до дрожи, до помутнения.
Но мы оба не готовы к сближению.
Вадим не из тех, кого можно сломать. Давить на него, ставить условия, подозревать — все это я уже проходила. Именно мое недоверие в совокупности с прочими условиями привело к его предательству. И с большой вероятностью, приведет к более губительным последствиям, повторись все по кругу.
Сейчас выход лишь один. Если сам Вадим не может отступить, это придется сделать мне.
Конечно, из жизни друг друга мы навсегда не исчезнем — у нас есть дети. Но продолжать игру в семью больше не выйдет. Никак.
— Советую тебе в кратчайшие сроки оформить отцовство на Федю, — нарушаю я повисшую паузу. Пытаюсь сменить тему на не менее важную. — Скорее всего, тебе придется сопровождать сына в поездке на операцию.
— Лизка, прекрати, — произносит Вадим тихо. — Я же тебе все объяснил. Злата сама с ним поедет. Я останусь. С вами.
Лишь качаю головой, отступаю.
— Я вечером приду. Пожалуйста, не делай выводов. Мы поговорим и…
— Мы уже говорили.
— Да что изменилось? — не понимает Вадим, он немного повышает голос — нервничает, ведь ситуация выходит из-под его контроля. Пытается взять за руку, свою убираю. — Да, я перенес встречу, но чтобы провести выходные с вами! С тобой и детьми. Вы для меня все.
— Ты тоже был для меня всем, Вадим…
Он оставляет попытки взять мою ладонь.
— Почему ты так говоришь? — Соколовский словно чувствует, как ускользает то немногое, что оставалось между нами. — Мы можем сохранить семью, можем. Лиза, слышишь? Ты и сама видишь, у нас начало получаться снова. Если дело только в Феде, то и так с ним почти не вижусь, после работы сразу к вам лечу. Но он помнит меня, звонит. Злата, конечно, ему все рассказала.
— Она еще та рассказчица, — усмехаюсь.
— Это всего пара часов. Я здесь сегодня не ради Златы. Я поддерживаю Федю перед операцией. Пара часов, Лиз. Мальчик ни в чем не виноват, он скоро уедет, и мы…
— Да, они уедут, а у нас с тобой сразу все наладится.
Я смотрю прямо, хотя, конечно, сказанное сейчас ирония, Вадим прищуривается.
— Тогда что с тобой?
— Это называется просто — прозрела, — растягиваю улыбку.