Кирилл никогда со мной об этом не говорил. А я не настаивала на разговоре, в душу к нему лезть не хотела. Надеялась, рано или поздно расскажет сам. Не случилось.
— Ужас какой, — выдохнула я. — Она поэтому его на отца и бросила?..
Елена Сергеевна пожала плечами:
— Ну, она никому своего чудовищного поступка не объясняла. Просто испарилась, и всё. Ни ответа, ни привета вот уже несколько лет. Но только…
Она не сразу решилась продолжить. Видно было, что сама с собой боролась, гадая, стоит ли посвящать меня во всю правду.
— …только, Оленька, не одна она виновата. Невиновный тут только Егор.
Я молчала, со спокойствием обречённого ожидая, когда на меня обрушится новая правда.
— Она-то гуляла, но и он… он — не лучше.
В груди нестерпимо закололо, но я умудрилась бессловесно кивнуть.
— Поэтому, девочка моя, ты должна понимать… Такое если случается, то никогда гарантии нет…
— …что это не повторится, — прошептала я и снова кивнула.
Свекровь прервала наше короткое скорбное молчание:
— Поэтому если решишься… если всё очень серьёзно, я осуждать тебя не смогу. Моё сердце только за Егора болит. Он очень сильно к тебе привязался.
Всю оставшуюся ночь для рассвета я проревела.
Я не видела однозначного выхода. Что ни реши — везде придётся приносить жертву.
Жертву, которая виделась мне непомерной.
Утро в чужом фешенебельном офисе было одним из самых тяжёлых во всей моей жизни. Мысли путались от недосыпа. И в этих путанных мыслях я металась из стороны в сторону, не зная, что предпринять.
До тех пор, пока на моём столе не зазвонил телефон.
— Ольга Валерьевна, — проговорил уже знакомый хрипловатый баритон, к которому я пока не выработала иммунитет. — Зайдите. Мне нужно с вами поговорить.
Глава 21
— Входите, Ольга Валерьевна. Вам совершено не идёт мяться вот так на пороге.
Сегодня сдержанная роскошь кабинетного интерьера давила на меня особенно сильно.
Я хочу в уют своего прежнего офиса. Хочу сбежать отсюда подальше. Сбежать ото всех. И в первую очередь от себя самой, не смеющей разрубить этот Гордиев узел.
Зима постепенно вступала в свои права. В панорамные окна за спиной у Дагмарова лился сумрачный свет ненастного дня.
Столицу заносило первым в этом году снегом.
И меня будто бы вместе с ней. Я словно начинала неметь от поселившегося внутри холода.
— Присаживайтесь.
Но я дошагала до его стола и упрямо застыла, даже не глядя на кресла. В прошлый раз я едва на месте смогла усидеть под этим пристальным взглядом. Не хотела повторять свою большую ошибку. К тому же я очень надеялась, что разговор будет коротким и скоро меня отпустят восвояси.
Списав свою дерзость на недосып, упрямо качнула головой на приглашение:
— Спасибо, я постою. О чём вы хотели поговорить?
Дагмаров вздёрнул бровь. В уголках глаз собрались морщинки. Из этого я заключила, что его мой ответ удивил и позабавил.
А ещё пришла к тревожному выводу — кажется, я начинала понимать его мимику, как будто больше не нуждаясь в словах. Словно читала его по лицу. Словно он сам это мне предлагал, мол, разгадай, что я сейчас думаю.
— Надеюсь, это не вызвано катастрофическим неудобством офисной мебели.
А вот сейчас он был непроницаем — я не могла понять, шутит или серьёзно.
— Нет, — я смело встретила его пристальный взгляд, стараясь не зацикливаться на мысли, что мне нравилось смотреть на него сверху вниз. — Нет. С вашей мебелью всё в полном порядке.
— Чего не скажешь о вас.
— Что, простите?..
— Вы скверно выглядите, Ольга Валерьевна.
Я вовремя подавила инстинктивное желание дотронуться до лица и провести рукой по волосам. Господи, да я и впрямь, наверное, после бессонной ночи выгляжу как чучело.
Но ведь обидно же, что тебе такое заявляют без обиняков!
— Безнадёжно порчу своим сегодняшним видом ваш интерьер? — я пыталась скрыть обиду за не слишком изящным сарказмом.