— Не забывай про импотенцию, милый, — с издевкой отметила Джози.
— Такая же ложь, как и всё остальное. Все знают, что ты пришла в мою постель добровольно и получила там всё, что хотела. Добровольно приковала себя ко мне.
Его слова разожгли в ней гнев прошлых обид.
— И это была худшая ошибка в моей жизни, — прошипела она, подавшись вперед.
— Ошибка? Ты стала герцогиней, а твои сестры — завидными невестами. Больше похоже на триумф.
— Хватит! Это древнее прошлое.
Он издал смешок, лишенный всякого веселья.
— Прошлое — всего лишь пролог к будущему, ангел мой.
— Тогда прекрати говорить так, будто я устроила весь этот хаос в одиночку! Нас было двое с самого начала, и мы оба в этом участвовали.
Джози глубоко вздохнула, чтобы унять раздражение. Следующие слова дались ей нелегко, но она гордилась, что смогла произнести их без надрыва.
— Впрочем, вот мы и подобрались к делу. В начале нас было двое, а потом стало гораздо больше, чем того требует брак.
Нэд вопросительно взглянул на нее.
— Прелюбодеяние, муж мой, — пояснила Джози. — Вот что будет причиной аннулирования нашего брака.
Его глаза вспыхнули. Он выпрямился и потер шею, судорожно вздыхая.
— Джоз, ты можешь считать себя хоть самой Боудиккой, но мои деяния за пределами наших спален — не основание для развода. Тебе придется продолжить поиски.
— Всё-таки предпочитаешь импотенцию?
Они мгновение помолчали и на этот раз рассмеялись оба. Поток взаимных упреков иссяк. Джози бросила последний взгляд в окно и решила, что пора уходить. Чем дольше она тут стоит, тем больше воспоминаний свалится на нее этой ночью.
Она поставила стакан с недопитым виски на столик и направилась к выходу. Нэд за ней не последовал. Не останавливал ее. Она сама остановилась, когда ее рука легла на ручку двери.
— Эдвард, — сказала она, повернувшись. Он дернул головой, но смотрел не на Джози, а в стену. — Я чувствую себя обязанной напомнить, что, хоть деяния мужа за пределами спален и не имеют никакого значения, деяния жены — вот достаточный повод для развода.
И под этот завершающий залп герцогиня Рэтленд покинула Парламент, всю дорогу улыбаясь и представляя, как сильно разгневан ее муж.
Глава 4
1 марта 1833 года
Три года, пять месяцев и две недели назад
Мейфэр, Лондон
— Мир еще не придумал ничего хуже, чем открытие сезона, — ворчал герцог Рэтленд, протискиваясь на небольшой балкон в Уортингтон-хаусе.
Прохладный мартовский воздух дал ему желанную передышку. Избавление от жара и вони, царящих в зале, битком набитом аристократией. Надушенные, напомаженные лорды и леди отчаянно пытались возобновить городскую жизнь после месяцев в загородных поместьях, поглощенных скукой.
— Да ладно тебе, всё не так уж плохо, — пожал плечами маркиз Пембрук, закрывая за собой балконную дверь.
Нэд бросил на друга скептический взгляд.
— Дебютантки шагу не дают ступить, — ответил он. — Пускают на нас слюни, как на куски мяса.
Пембрук ухмыльнулся.
— Ну, что поделать, мы обречены. Маркиз и герцог на пороге среднего возраста — это лучшие варианты, чтобы получить титул.
— Двадцать пять — не средний возраст.
Пембрук подошел к балюстраде и поставил туда свой напиток, оглядывая обширные внутренние сады Уортингтона.
— Но уже достаточный, чтобы задуматься о браке, — задумчиво произнес он.
Половина мужчин из аристократии ждали, пока желание жениться не одолеет их с такой силой, что сопротивляться будет невозможно. Многие, впрочем, ждали до глубокой старости. Но Нэд не был дураком — он прекрасно знал, что женитьба и наследник потребуются достаточно скоро.
Но, Господь свидетель, как же он этого не хотел. Меньше всего на свете его интересовали балы и романтическая чушь вроде прогулок под луной. А сама идея брака казалась ему нелепой. И до сегодняшнего вечера ему казалось, что Джон Невилл, маркиз Пембрук, его верный друг, разделяет его убеждения. Неужто…
— Бог ты мой, — мрачно сказал Нэд. — Да тебя поймали в сети, дружище.
— Кто-то уже расставил их и для тебя, Рэтленд.
Не пора ли Нэду молиться за упокой холостяцкой души?
Маркиз отвел взгляд.
— И не говори так, будто меня изловили только из корысти, — сказал он.
— Ты сам отметил, что именно титулы превращают нас в мясо.
— Она так не думает.
Нэд готов был поставить на то, что ровно так она и думает. Он иронично приподнял бровь и сказал с издевкой:
— Конечно, она у тебя особенная. У вас настоящая любовь.
Пембрук поморщился и отмахнулся.
— Да, у нас любовь! Хватит говорить так, будто в меня невозможно влюбиться.