И как бы я смотрела в глаза Аниным родителям, если бы с ней что-то случилось?
— Как хорошо, что ты в порядке, — только и смогла прошептать, чувствуя, как последние силы покидают меня. Огляделась в поисках лавки. Вот она, в паре метров, вот только я не могу сделать и шага. Ноги больше не держат. Кто-то хватает меня под локоть и, как ребенка, ведет вперед. Свободной рукой держусь стены, чтобы точно не упасть.
— Спасибо… — фокусирую взгляд и вижу бледное лицо Никиты. Странно, он еще здесь? Зачем? Шел бы спать, как все нормальные. Все, кого не коснулось горе.
— Любимко, быстро отведи Анну Кузнецову наверх, или я из тебя сок накручу, понял?
— Понял, понял. Только я ж не знал, что она Кузнецова, в приемнике она другую фамилию… — почему то медбрат замолкает. Хватает Нюру почти за шкирку и тянет к выходу.
Девушка оборачивается и с жалостью смотрит на меня:
— Римма Григорьевна, я не смогу там, мне здесь надо!
— Что ты, Аня, здесь я должна остаться, а ты отдохни.
Пока парень в белом халате уводит нашу помощницу, я успеваю заметить синяки на ее тонких икрах. Настя лукавила, когда говорила, что на втором пассажире ни царапины. На обескровленном Анином лице особенно выделялись кровоподтеки и ссадины. Все-таки ей тоже досталось.
— Бедная девочка, — я откидываю голову назад, та с глухим стуком бьется об стену.
— Угу. Бедная девочка здесь ты.
— Я дома спала, в тепле, пока они… — всхлипываю и давлюсь от сдерживаемых рыданий. — в реке. В холодной, холодной реке.
— Ну, хватит, — уже рычит Настя. — Тимур, отвези Римку к нам домой, ей поспать надо. Постелешь ей в гостиной?
Хватаюсь за халат подруги и кручу головой. Я не могу. Не могу уйти отсюда, зачем меня прогоняют?
— А Филипп?
— Тоже в некотором роде спит. В больнице. Ты что-то смыслишь в медицине? — Снова киваю. Конечно, нет! Я даже обычную простуду лечу только после назначения врача, и Настя об этом знает. Подруга удовлетворенно хмыкает: — Вот и я о том. За ночь с Белым ничего не случится, а тебе нужно выспаться, поняла? Потому что только кажется, что все самое плохое уже случилось, а это не так. Впереди тебя ждет борьба и восстановление, и для этого нужны силы.
— Настя, он выкарабкается?
Стараюсь не произносить имя мужа, иначе я признаю, что именно он лежит за той темной дверью. Мой Филипп. Один. Между жизнью и смертью.
Вместо подруги отвечает Никита. Он встает рядом, так, чтобы я могла о него облокотиться и тихо-тихо шепчет:
— Все будет хорошо.
В этом голосе столько спокойствия, что я почти верю. Согласно киваю, держусь за твердый локоть, иду по коридору, куда-то туда, где горит не мертвенно синий, а яркий желтый свет. Настя и Тимур следуют за нами, говорят о чем-то, но я их не слышу. Душой, разумом, сердцем я там, за дверью реанимации. Здесь осталась только оболочка.
— Римма, нам нужно кому-то сказать об аварии?
На секунду торможу. Думаю, медленно складывая из букв слова.
— Получается, некому. Я здесь. Разве что его литературному агенту, Фомичеву. Но это потом. И еще… — снова останавливаюсь. Снова думаю и не могу сообразить. — Там же наверняка будет пресса? Издательство уже анонсировало выход третьей части саги, а тут такой повод. Наверняка журналисты уже в курсе всего, что случилось?
— Не думаю, — цедит Настя. — Александр Васильевич мировой мужик, он и мне позвонил, чтобы уладить все тихо, так что у тебя есть пара дней, чтобы подготовиться ко всем этим журналистом и рыдающим фанатам.
Вздыхаю. Пары дней совсем не хватит, но это куда больше, чем я могу просить у Вселенной. Мне действительно нужно лечь спать, стресс и бессонница превратили тело в кусок ваты, а мозг разжижили до такой степени, что он отказывается думать. Я немного подремлю и вернусь сюда, чтобы быть рядом с мужем.
Кажется, я произнесла это вслух, и Настя даже повернулась, чтобы мне ответить, вот только не успела. Тимур толкнул тяжелую дверь хирургического отделения, а на улице нас ждал день, свет и толпа журналистов. И со всех сторон посыпались вопросы:
— Как себя чувствует Филипп Белый?!
— Когда выйдет последняя часть Реки Рек?
— Вы будете обращаться к копирайтерам, чтобы дописать роман мужа?
— Кто был с ним в момент аварии? Любовница или внебрачная дочь?
Глава 3
Все происходит быстро и совсем не похоже на то, что я видела в фильмах.
Никто не накидывает мне на лицо куртку и не выводит из толпы. Тут и толпы то нет, под козырьком топчется человек десять и только один из них взял с собой камеру. Все они ждут дохленькую сенсацию на третью полосу газеты.