Никита ждет меня внизу. Как только я спускаюсь, мы садимся в такси и под веселые взгляды водителя едем домой к Савранскому. Как минимум, ему нужно переодеться.
Но мы даже не успеваем дойти до его шкафа. Начинаем любить друг друга на пороге, стоя у стены. Адреналин шарашит по венам, разгоняя возбуждение и страсть. Мне очень хорошо вот здесь, в коридоре, потом там, на комоде, куда меня сажает Никита, а лучше всего становится в спальне. Когда большой, сильный мужчина засыпает у меня на плече. Сначала он. Потом я.
Просыпаюсь я, когда на улице становится темно. Осторожно выползаю из-под Никиты и беру телефон. Там несколько голосовых от Нюры и куча пропущенных от Насти.
Становится дурно. Господи, надеюсь, тут нет камер наблюдения? Или эти звонки можно отнести к материнской интуиции? Я еще смотрю на телефон, думая, что мне делать, как экран снова оживает.
— Алло, — хриплю в трубку и инстинктивно прикрываю рукой грудь. Вдруг и правда камеры.
Но нет, Настя расстроена и даже в ярости, вот только причина ее злости не в нас с Никитой.
— Бл*дь, научись уже включать на телефоне звук! Тут это… муж твой в себя прийти изволил!
Я холодею. От шока спина тотчас покрывается испариной.
— Он в себе? В смысле… как он? Нормально? При памяти?
— При памяти козла, — выплевывает подруга, — уже поставил всю больницу на уши, угрожает судами и требует, чтобы ты явилась сюда немедленно.
Глава 18
Иногда наша жизнь похожа на кино, иногда на художественный роман, иногда на песню.
Моя сейчас напоминает басню с неясной моралью.
Еще две недели назад я бы мчалась в Питер первым рейсом, плакала от счастья, платила любые деньги, лишь бы Филипп пришел в себя. Что я делаю сейчас? Сижу на подоконнике и смотрю на спящий город.
В квартире, куда меня привез Никита, пахнет французскими духами. Я не боюсь присутствия другой женщины, во-первых, у нас просто секс, и каждый имеет право на личную жизнь. Во-вторых, я точно помню любовь бабушки Сары к Шанель номер 5.
Хорошо, что бабуля умотала в круиз и не видит всего этого. Плохо, что я не смогу получить от нее правильный житейский совет.
Что делать? Что мне делать дальше?
Уснуть не получается. Мешают посторонние, непривычные уху звуки. Машины за окном, дыхание Никиты, стук моего сердца.
Оно бьется ровно, будто ничего не случилось.
Если бы в квартире были сигареты, я бы уже закурила, но я боюсь разбудить Ника, когда начну шарить по его полкам. А еще меня страшит мысль найти там что-то непредназначенное для моих глаз. Свидетельство о заключении брака? Фотографию девушки в рамке? Кружевные трусики? Не знаю, просто не хочу портить то, что уже забралось мне под кожу.
С Никитой хорошо. Но он всего лишь мальчик. Чудесный, чистый мальчик, которого не хочется портить этой грязью, а потому я его не бужу. И даже не оставляю записки, зачем? Молча собираюсь и ухожу, тихо заперев за собой дверь. Единственное, что я себе позволила — взять с вешалки его куртку. Апрель только днем делает вид, что он уже лето, по ночам город дрожит от холода, а я дрожу вместе с ним.
Когда я приезжаю на вокзал, часы показывают шесть утра. Я знаю это, потому что смотрю на электронное табло. Телефон пришлось выключить, после звонков от Насти и сообщений от Нюры.
Они с папой уехали из квартиры, тут профессор Виноградов не подвел. Нюра говорила об этом спокойно, без тени обиды и удивления, просто ставила перед фактом, пока на заднем плане надрывался ее психованный папаша. Он ужасный человек и, наверное, я даже понимаю, почему Аня так слепо полюбила моего мужа. Достаточно было просто улыбнуться, и девочка бы поплыла от счастья и восторга.
Вот только… разве это снимает ее вину?
А мою? Мою снимает?
Господи, как все сложно. И не становится проще, даже когда я встречаю на пороге больницы Настю. Она снова с дежурства, снова уставшая, но такая родная. Подруга обнимает меня, пока я неловко топчусь на месте.
— Тише, малышка, все хорошо.
Она гладит меня по голове, и нашептывает что-то приятное, а я хочу разрыдаться от нежности и злости на себя. Милая, ты так честна со мной в этой своей любви, а я скрываю от тебя самое важное. Никиту.
Ооох.
— Римка, давай перед встречей с ним ты поговоришь с нашим главным? — Настя ведет меня по лестнице в низ и трещит без умолку. Она, как и я, пытается бороться с нервами.
— Не нужно, я хочу поскорее все закончить, понимаешь?
— Угу, но вряд ли получится, — угрюмо бурчит Савранская. Лицо у нее при этом самое мрачное. — Я тебя предупредить кое о чем должна.