Пока он одевается, стараюсь смотреть в другую сторону. Сейчас мне ужасно неловко видеть перед собой голого Савранского.
— Слушай, я понимаю, что тебя немного тряхнуло за сегодня, но вообще я ждал спасибо, — недовольно бросает он, сразу после того, как натянул на себя штаны. Сделал он это куда быстрее меня и вообще выглядит не так потерянно, как я. Обычный Никита, каким я его всегда помню. Отрешенный, ироничный, добрый балабол. На секунду начинаю сомневаться, что нравлюсь ему. Кажется, я себе придумала несуществующие чувства и сама же в них поверила.
Или нет?
— Никит, скажи, сколько я тебе должна, я хочу перевести деньги за квартиру.
Почему-то я уверена, что он не возьмет с меня ни рубля. Поворачиваюсь, смотрю на Савранского жадно, почти не моргаю. Я должна, я просто обязана увидеть в его лице что-то… Господи, что? Чувства ко мне? Любовь к женщине, которую он знает с детства? И которая старше его на целых десять лет?!
Это же просто смешно. Никита проявляет заботу, немного неуместную, но этим он так похож на свою мать. Никакой влюбленности быть не может, все это я себе просто выдумала!
Но я все равно жду, напряженно всматриваюсь в синие как озера глаза и насупленные брови.
Наконец Савранский улыбается:
— Конечно, вернешь. Извини, но я не так богат, чтобы раскидываться деньгами на левых, хоть и очень сексуальных девчонок. Так что ты переведешь за первый и последний месяц, плюс депозит и риэлтерский сбор. Или ты думала, это такой подарок?
Я выдыхаю. И делаю это слишком громко, потому что Никита, услышав мой облегченный вздох, весело хохочет, задрав голову вверх.
— Римма, ну ты даешь. Небось, решила, что я в тебя влюбился? — Молчу, чтобы не сказать лишнего, но Никита меня даже не слушает, — прости, подруга, но мое сердце уже занято. А квартира, мне тупо повезло, риелтор одна знакомая дамочка, которой я оказал некую услугу, — он весело водит бровями, намекая на характер этой услуги, — так что она подбирала хату для меня. Я давно планировал съехать от бабули, но решил уступить ее тебе, мне то еще есть где жить, а тебя не сегодня — завтра твой дворянин попрет-с.
Улыбаюсь. Все так просто и логично, что даже удивительно, как я сама этого не поняла. Придумала себе что-то, поверила и уже расстроилась.
Вот только сейчас, когда я знаю, что Никите нет до меня дела и помимо стардартных подружек имеется еще и риелтор с привилегиями, почему-то на душе остается странная горечь, а подсознание из всех сил пытается достучаться до меня, голося на одной ноте:
«Дура!».
Глава 22
Наверное, если бы не Никита, я бы никогда не решилась на это.
Или растянула процесс настолько, что проще было бы бросить.
Но с Савранским все получается весело и быстро. Он показывает мне какую-то вещь и спрашивает:
«В чемодан или в Магадан?».
Второе почему-то означает мусорное ведро и таким образом мы собрали несколько непрозрачных мешков, которые Никита вынес вниз. Я почти закончила собираться, а чемодан не наполнился и наполовину. Странно, когда мы жили в этой красивой, но все-таки захламленной квартире, я не замечала, насколько мало занимаю места. В комнатах, в шкафах, в жизни своего талантливого мужа.
Все здесь было его.
Меня же не осталось, даже если поначалу казалось, что это не так.
К примеру, норковая шуба, ее мне купил Белый. Вещь статусная, но бесполезная, и носила я ее только по случаям, когда того просил Филипп. Никита уговаривает меня выставить шубу на продажу, но я знаю, что не буду этого делать. Как не стану забирать тарелки — их тоже выбрал мой муж. Не буду делить библиотеку — я лично давно пользуюсь электронной читалкой, пока Фил скупает бумажные книги. И, разумеется, не разрежу пополам матрас — у меня нет желания спать там, где спал Филипп.
Итого нам с Никитой достаточно двух часов и одного большого чемодана, чтобы навсегда попрощаться с прошлым. Когда я смотрю на этого огромного монстра на колесиках, на сердце разливается тоска.
Каким бы большим ни был этот чемодан, он все равно слишком мал, чтобы вместить в себя целую жизнь. Только если эта жизнь была пустой и бестолковой, как моя.
— Не грусти, — Савранский украдкой целует меня в макушку, — купим тебе новую шубейку, а эту мокрую псину пускай Нюра носит.
Почему-то он уверен, что я грущу из-за вещей, которые вынуждена оставить здесь. Глупый мальчик, не понимает, что есть кое-что важнее материального.
К примеру, свобода. Именно она пьянит и вызывает головокружение, когда мы вываливаемся на улицу. Я с ноутбуком подмышкой, Никита с моим чемоданом. Тот еле влезает в багажник такси, и все время, пока мы едем, приходится слушать ворчание водителя.