Мягко качаю головой.
— Все так, Никит. Белый, как бы это сказать… Он гениальный планировщик. Сюжет, конфликт, мотивация персонажей — все это дается ему легко. Он придумывает отличное мужское фэнтези, где героя боятся и уважают враги, где друзья готовы отдать жизнь за право биться рядом, а женщины теряют сознание от того, как он крут, брутален и хорош собой. Такие вот сказки для мальчиков за сорок. И в этом Филиппу нет равных. Но есть один нюанс, в лингвистике мой муж полный импотент.
— А в жизни, — оживает Савранский, но я только закатываю глаза.
— Увы, только в чувстве языка и умении им управлять. Он пишет ярко, сочно, динамично, и абсолютно нечитаемо! Я же наоборот, легко справляюсь с текстом, вижу его как живое существо, знаю какие слова нужно брать, чтобы выбить из читателей дух. Я не пишу книги за Белого, но без меня, он бы не добился того, чего смог со мной. По крайней мере, мне так кажется.
Никита как капризный ребенок, дует губы. Глупый, он уже придумал целую детективную ветку, где бедную Римму обкрадывали на миллионы, и продавали ее нетленки под именем другого человека. А на самом деле все гораздо проще. Я слишком хороший редактор. Возможно, даже лучший в своем сегменте, и именно со мной книги Белого из сухих сценарных пересказов превратились в бестселлеры. Но я получала за свою работу большие деньги, и никогда не жаловалась, уверенная, что мы вместе делаем одно дело.
По сути, я даже не могу ничего предъявить мужу. На каком основании? Добавила пару персонажей? Предложила переписать сюжетную арку? Так это обычная задача бета-ридера, коим я тоже являлась.
— Римма, — низкий, утробный бас раздается над самым ухом. За мыслями я и не заметила, как Никита перебрался на мою сторону кровати. — А что с его последней книгой, которая должна выйти?
— Не знаю. Я… я сразу поняла, что с ней все по-другому. Текст лег иначе, другие обороты, другие литературные приемы. Белый тогда работал над переводом одного французского детектива, и уверил меня, что начитавшись, непроизвольно копирует стиль автора. Такое тоже бывает, так что я ему поверила. Но оказалось дело в другом. В этой книге у Филиппа уже другая муза и другой редактор.
— И ты не можешь ничего сделать?
— А зачем?
— Ну, чтобы отомстить.
— Вместо того, чтобы придумывать, как сделать ему хуже, я потрачу силы, чтобы сделать лучше себе. Мне плевать, провалится его книга или нет, моя задача найти работу и выйти на тот доход, который был у меня раньше. А это сложно. Понимаешь, я не уверена, что найдутся авторы с подобной Белого проблемой. По сути, мне требуется такой же, как и муж, калека, за которого нужно переписать книгу. И потом, у меня слишком узнаваемый стиль, а это проблема.
Никита задумчиво чешет лоб. Со своей совершенной фигурой и полностью обнаженный, не считая куска покрывала на бедрах, он похож на греческого философа в тоге. Я даже вижу, как загораются синие огни глаз, словно в голове вспыхивает мысль и жду, что он закричит что-то типа: «Эврика!».
Но вместо этого слышу:
— Не надо переписывать! Надо писать свою!
— Я не смогу! — Вскрикиваю и зажимаю себе рот рукой.
Первая реакция самая правильная. Я не смеюсь, как делаю всегда, чтобы скрыть неловкость. Не возмущаюсь. Не пытаюсь перевести тему на другую, потому что эта мне не нравится, и даже не злюсь. Я боюсь.
Сейчас мне по-настоящему страшно.
Написать книгу это как создать собственный мир, наполнить его не только людьми, но и проблемами, событиями, жизнью. Ощутить себя всесильной. Стать ненадолго Богом. От ужаса кожа покрывается мурашками, а сохнет во рту.
Кажется, я не справлюсь. Такое могут смелые, опытные, уверенные, но не…
— Сможешь, — прерывает поток мыслей Никита.
— Никит, ты говоришь глупости.
Соскакиваю с кровати и пячусь задом к двери, чтобы сбежать от этого мотиватора с лицом ангела и фигурой коллектора, который пришел выбивать из меня долги. Впрочем, меня быстро перехватывает. Савранский хватает меня за руки и подтягивает к себе.
— Никит, — умоляю я, — не говори о том, в чем не разбираешься.
— Я разбираюсь.
— Ага, и в чем же? — От эмоций перехожу на крик. — В издательском деле? Взаимодействии с инвесторами? Или может в построении сюжета и создании пути героя? В ведении своих творческих групп? В работе с художниками, создании обложки, артов, карточки персонажа? В чем ты разбираешься, Никит?