Настя тянется к бардачку и достает оттуда пачку салфеток, протягивает мне одну из них.
— Держи.
Я беру салфетку, комкаю ту в пальцах. Зачем она мне, если я не плачу? Слез нет, их выжгло вместе с чувством вины, логикой, милосердием.
— Настя, эти отношения скоро закончатся.
— О, просто бальзам на сердце. А потом, когда вы разбежитесь, предлагаешь продолжить общение, будто ничего и не было? А что, наши отношения даже крепче станут, мы обе видели пипирку моего сына, будет, что обсудить под бокальчик, — хохочет Настя.
Это уже похоже на истерику, и Никита был прав, в таком состоянии подруга может наговорить всякого. Поэтому я стараюсь ее остановить, не хочу, чтобы Настя потом жалела, что сорвалась.
— Я не сказала тебе о наших отношениях, потому что не о чем говорить, понимаешь? Я даже не знаю, в какой момент могла бы тебе позвонить. Никита похож на цунами, я просто не поняла, как все началось, он обрушился и все. Я понимаю, что тебя это не утешит, но я стараюсь заботиться о нем. Поддерживаю, даю какие-то советы, помогаю по работе и вообще. Он… хорошо ест, наладил свой режим, общается с друзьями.
— Откликается на кличку Шарик и виляет хвостом, — с ядом в голосе замечает подруга.
Я вспыхиваю. Да, слова которые я говорю совсем не правильные, но не думала, что их можно было трактовать так.
— Настя, — хватаю подругу за руку и быстро тараторю: — единственный человек, который пострадает от этих отношений — я. Никита со мной, пока ему удобно, пока его не напрягают, пока он не нашел никого подходящего. Клянусь, я не держу его. Я знаю, что эти отношения ни к чему не приведут, я не цепляюсь за них, и не буду бороться. Я просто разрешила себе это — ненадолго быть счастливой. Я знаю, что ему не пара, что я старая, что не рожу ему ребенка, что никто из вашей семьи никогда бы не принял такой союз. Не сердись на сына, он был со мной от скуки, а я с ним, потому что очень одинока и несчастна. Но все закончится сегодня, я объясню ему, насколько это неправильно, и уверена, Никита извинится перед тобой. У вас все станет как раньше, а я… меня ты больше никогда не увидишь. Вот и все.
От нервов я кручу салфетку в руках, пока та не превратилась в тонкий волокнистый жгут, которым не вытрешь слезы. Целый водопад слез. Я сижу, и всхлипываю, даже не решаясь смотреть на Настю. А она думает. Так тихо, что мне начинает казаться, что ее и нет в машине. И потому, когда подруга вдруг заговаривает, я не могу сдержать дрожь.
— Знаешь, Римма, я то думала, что ты трусиха, а ты еще и дура. Выйди из машины, пожалуйста, нам дальше не по пути.
Вот и все. Я не ждала ничего другого, но почему кишки скручивает от боли, когда понимаю, что сейчас потеряла и подругу, и Никиту. Хочу что-то сказать в ответ, но язык меня не слушается. Прилип к небу, и отказывается шевелиться.
Кашляю. А потом в какой-то момент, кашель срывается на плачь, а плачь на вой. Я отвратительна и не хочу, чтобы Настя видела меня в таком состоянии. Зачем ей это?
Выскакиваю из машины, отворачиваюсь от Тимура, который меня окликает, что-то говорит, но я машу головой в ответ, и, обхватив себя руками, складываюсь пополам, чувствуя, как судорогой пробивает тело.
— Римма, маленькая моя, ну ты чего? — Никита осторожно прижимает меня к груди, гладит бережно, будто я стеклянная и в любой момент могу разбиться. — И без куртки выбежала, ты же замерзнешь. Ну чего ты плачешь, хорошая? Мама что-то сказала? Она не со зла, она просто у меня такая, импульсивная. Мы поговорим, я извинюсь, я ведь тоже не прав, и она все поймет. Ну не плачь, девочка. Чего ты? Посмотри на меня.
Смотрю. Но не вижу ничего, кроме его синих глаз. Мой маяк в этом бушующем море, мой спасательный круг, единственный, за кого я могу держаться. И мой любимый, которого должна отпустить.
И от этой мысли я плачу его громче.
Глава 33
В этом году осень началась в августе. Пасмурными днями, слезливым дождем, холодным полом дома и насморком. От постоянно заложенного носа у меня болит голова. Болит тоже постоянно.
А от мигрени я плохо соображаю, и потому не сразу понимаю, что мне говорит Климов.
— Римма, хотите кофе?
Наверное, у адвокатов это профессиональное — в любой ситуации добиваться ответа на свой вопрос. Потому что он повторяет его трижды, пока я наконец не услышала.
— Что? Предпочитаю чай, — и зачем-то добавляю, — ромашковый.
Юрий откидывается на спинку кресла, принимает самый расслабленный вид. Я не обманываюсь, Климов хищник, это видно по повадкам и узнаваемой звериной мимике. Так смотрит не мужчина на женщину, а гепард на антилопу. Только с некоторых пор я перестала щипать траву и перешла на сочное мясо, и потому говорю чуть громче: