— И я не встречал, — удивляется Климов, — каллы, говорите?
— Или фрезии. Родом из Африки, маленький букет таких цветочков мог стоить дороже мешка золота. Из-за цены и экзотичности, фрезии наделили почти магическими свойствами. Их дарили той, которая была тебе ценнее всего, по меньшей мере, ценнее мешка с золотом.
— Правда?
— Нет, конечно! Я это сейчас выдумала. — И заметив непонимающее лицо Климова, объясняю, — женщины прекрасны в своей загадочности, но нас так легко решить. Мы любим ушами. Не важно, какие цветы вы принесете своей Кате, главное, что вложите в этот подарок. Расскажите ей красивую историю, и тогда любой букет, даже собранные вами ромашки, станет самым дорогим, самым значимым в ее жизни.
— Римма, вы все-таки удивительная, — задумчиво произносит Климов.
— А вы все-таки почти провели меня до дома. — Киваю в сторону своей пятиэтажки. — Кстати, вот в этом цветочном я обычно покупаю цветы. Они там всегда свежие, а консультант очень дружелюбная и если что, готова прийти на помощь. Обратитесь к ней.
— Спасибо, Римма. — Обернувшись, Климов делает жалобные глаза. — Только не уходите никуда, если вдруг букет вам не понравится, я попрошу сразу переделать.
Пока стою на улице, несколько раз нажимаю блокировку телефона, но экран совершенно пуст. Настя так ничего и не написала, и вероятно больше не напишет. И не простит.
Я бы на ее месте тоже не простила.
Прячу мобильник глубоко в карман сумки, закрываю тот на молнию, чтобы избавиться от соблазна, постоянно проверять, не пришло ли что. В этот момент из крохотного магазина на углу выходит Климов. С букетом белых калл, как я и предложила.
Мужчины удивительно предсказуемы, им во всем нужна инструкция.
— Цветы отличные, — улыбаюсь я, — уверена, ваша Катя будет в восторге.
— Спасибо Римма.
Климов галантно кивает и, переложив букет в левую руку, берет меня под локоть и ведет через дорогу на зеленый свет.
— Будет глупо пройти почти весь путь, но так и не довести вас до подъезда. Как-то это не очень по-джентельменски.
— Угу.
Смотрю себе под ноги, мысленно отсчитывая секунды. Быстрее бы попасть домой, закрыться на замок, и принять душ. После всех этих касаний я чувствую себя грязной. Наверное, Климов неплохой дядька, но очень уж навязчив.
Потому что даже когда мы переходим дорогу и оказываемся во дворе, он не торопится меня отпускать.
— Римма, а у вас тут все мужики с цветами ходят? Здорово. Теперь я знаю, в каком доме живут самые романтичные москвичи — вашем.
Спину от копчика до затылка обдает холодом, а кости вмиг становятся деревянными. Предчувствуя что-то плохое, поднимаю голову — взгляд упирается в высокую косматую фигуру на лавке. Никита.
За секунду мозг успевает уловить и расшифровать так много информации, что от нее тотчас пухнет голова. Савранский в той же одежде, что и три дня назад. Судя по внешнему виду, все это время он не переодевался, не ел и даже не спал. Никита выглядит плохо. Даже болезненно. Сведенные брови нависают над глазами, до прозрачного синими и оттого еще более безумными. Когда Никита замечает нас, он начинает дышать часто-часто, а руки его еще сильнее сжимают… букет гвоздик.
Оттолкнувшись от лавки, Никита двигается в нашу сторону. И все время, пока он идет ко мне, я чувствую, как плавится под его взглядом кожа.
— Юр, если не затруднит, не могли бы вы не влезать в наш разговор, и не пытаться защитить меня, — обращаюсь к Климову, тот в ответ еще крепче сжимает меня за локоть. Показательно так, по-хозяйски.
— Если дама просит…
Дама просит! Дама просто умоляет! Очень не хочется менять юриста прямо перед разводом. А в этой драке я сделаю ставку не на Климова. Никита силен как бык, и мотивации надрать кому-то морду у него сейчас с избытком. Так что я не успею ни разнять их, ни вызвать полицию.
Когда нас разделяет каких-то три шага, Никита останавливается. И, слава Богу, что он не подошел ближе. Даже такого расстояния хватает, чтобы я утонула в его запахе. Только помимо привычных дождя и леса, к нему приклеился новый, совсем непохожий аромат — сигареты.
Савранский никогда не курил, может пару раз в армии и вот сейчас.
От мысли, что это из-за меня он вернулся к дурной привычке, становится трудно дышать. И тут тоже я плохая.
— Значит, ты не шутила? — Хрипит Никита, глядя то на меня, то на Климова, — действительно встречаешься с… этим?!