— Но мои деньги…
— Забудь. Их нет. Я передам своему юристу свои деньги, но ты разрешу тебе оставить все, что не потратишь на оформление документов.
— Жалкие крохи? Когда по справедливости мне принадлежит все, все, Римма!
Я зеваю. Не театрально, а вполне по-настоящему. Меня уже давно утомил этот разговор.
— Странно, Филипп, ты так цепляешься за какие-то бумажки, когда есть вещи, куда более ценные, чем деньги.
— Как уморительно это слышать от человека, который не работал и дня, шипит Белый.
И он сейчас, как и я, не претворяется. Уверена, Филипп думает, что переписывать его гениальные рукописи не работа, а удовольствие и честь для меня. И обслуживать его, обстирывать, терпеть дурной характер и слушать ужасные, чудовищные в своей сути стихи — тоже мечта любой женщины. Мне просто повезло быть допущенной к телу гения. И я не имею права требовать что-то взамен, а должна просто лечь и умереть от восторга, что мне доверили честь — прикоснуться к солнцу.
В этом весь Белый. Он уверен в своей уникальности и даже не сомневается, что это не так. А вот Фомичев напрягся, заметив, до чего я спокойна.
— Римма, что ты имеешь ввиду? Что может быть более ценным, чем деньги?
Я встаю со своего места, и, обойдя комнату по широкой дуге, приближаюсь к выходу. Мне больше нечего здесь делать, я уже все сказала и уверена, этой информации хватит, чтобы Фомичев принял верное решение. Как он будет уговаривать Белого уже не моя проблема. Я больше не нянька своему мужу.
— Хороший вопрос, Антон. Дороже денег всегда считалась репутация. А она, нашими с тобой силами, у Белого безупречна. Но если понадобится, я сделаю все, чтобы открыть глаза людям. Роман с несовершеннолетней девочкой.
— Ты врешь!
— А ты докажи. Если надо, я подтяну ректора, который скажет все, лишь бы отвести тень со своего университета. Измены жене, незаконнорожденный ребенок, от которого святой Филипп пытался избавиться, зная, какой вред это может принести его матери. Насилие и абьюз, уверена, что и Анне найдется, что сказать на эту тему. Она сама бы не стала воевать с вами, но обязательно подключится к борьбе, которую начну я. Ну и под конец, всплывут все подробности твоей, Филипп, работы. Над старыми книгами и над новинкой, которую уже отдали в печать. Я заставлю разобрать каждую строчку твоего текста, чтобы доказать, что не такой уж он и твой.
— Это серьезное обвинение, — кряхтит Фомичев.
— И вполне реальное. А с ноутбуком, который мне подарила Аня, я легко смогу доказать, что гениальный Белый на самом деле творческий импотент и не может писать если рядом с ним нет в рабстве редактора, который полностью перекраивает текст, сюжет и персонажей. Ребят, — я широко развожу руки, — сколько там книжек отправили в печать? Пятьдесят тысяч? Очень самонадеянно для издательства, но мне только на руку. Потому что после этого, если Белого не уничтожат его фанаты, это сделают большие дяди из печати.
— Суууу, — начинает было мой муж, но замолкает, при виде свирепого лица Антона.
— Фил, закрой рот. Не в твоем положении его без повода открывать.
— Но Антон, ты слышал, что она несет?
— Каждое, млять слово! И знаешь что? Презентация книги прошла не так хорошо, чтобы мы кочевряжились и качали права. Если всплывет хотя бы половина из того, что наговорила твоя чудесная супруга, нам обоим пизда. Так что захлопни пасть, скажи спасибо и сделай все, о чем она просит. Иначе к числу тех, кто желает твоей смерти добавится еще один человек. И лучше тебе не заводить такого врага как я.
Не могу сдержать улыбку, настолько мне нравится ошалевшее лицо Филиппа. Именно так выглядит человек, который за секунду потерял все.
— Приятно иметь дело с умными людьми, — улыбаюсь я Антону. — Контакты моего юриста у тебя есть, видеться с вами я не планирую, все вопросы будем решать через него. До свидания, Антон. И прощай, Филипп.
Фомичев догоняет меня, когда я вышла из отеля на улицу. Холодный осенний воздух приятно оседает в легких, вытесняя духоту и сухости номера, в котором теперь живет мой муж. Боже, как хорошо, как свободно дышится, когда его нет рядом.
— Римма, — слышу и оборачиваюсь. Фомичев улыбается мне так, будто нас двоих связывает общий секрет. — Милая, ты была просто великолепна.
— Что тебе нужно, Антон, — устало прикрываю глаза. От всего случившегося у меня болит голова и тянет в висках.