Пожертвовать одним днем ради сытого будущего не кажется мне такой уж плохой идеей.
— Двадцать четыре часа? — переспрашиваю, хотя уже знаю свой ответ.
— Мы продлим, если ты захочешь. Желание моей маленькой дамы — закон.
Сердце в груди бешено стучит.
— Я соглашаюсь только из-за собеседования, — прикусываю губу, а Пашка тянет в рот мой палец.
— Пожалуйста, ведьмочка. Если тебе так будет проще. Только не забудь об этом, когда я буду тебя целовать.
— А ты будешь?
— Это запланировано в обязательной программе.
Не могу перестать улыбаться после разговора с Наилем. Мне приятно, что даже при своем корыстном интересе он все-таки думает обо мне. Не давит, не пытается принудить к чему-то, что на данном этапе вызвало бы во мне лишь отторжение.
Он настойчив, но не пересекает черту. Ходит по краю, однако так хорошо балансирует, что я каждый раз ведусь на все его уловки. Иногда это даже пугает, потому что я не привыкла так легко впускать людей в свою жизнь.
Любому нормальному человеку после предательства нужно время, чтобы прийти в себя. Я повторяю это себе на протяжении нескольких дней — просыпаюсь с этой мыслью и засыпаю. Возможно, Наиль просто подвернулся мне под руку.
Этот мужчина — хороший способ переключиться, чтобы окончательно не скатиться в затяжную депрессию. Он вытесняет Артема из моей головы, заставляет думать только о нем.
Мы общаемся короткими сообщениями, Наиль смешно шутит, и я улыбаюсь. Благодарю его за собеседование, которое прошло успешно, и он напоминает об ответной «услуге». Снова мягко, входя в мое положение.
«Что это?» — спрашиваю, когда мне приходит фотография огромной белой яхты.
«Она будет нашей на сутки».
Боже, этот сумасшедший мужчина арендовал целую яхту для свидания со мной.
Боюсь представить, сколько ему пришлось заплатить за это.
«Нравится?».
«ДА!» — стираю. Отвечаю чуть скромнее:
«Очень».
Наиль говорит, что я смогу позагорать на ней топлес. Отправляю ему смеющиеся смайлики в ответ и выгребаю все свои купальники из шкафа на кровать. У меня есть немного времени, пока Пашка занят развивающей игрушкой, и я собираюсь использовать его, чтобы выбрать комплект, который сможет подчеркнуть все нужное и скрыть появившиеся после беременности недостатки.
Я не знаю, как все эти мамочки с блогами и миллионами подписчиков приходят в форму всего за месяц после родов. У меня так не вышло. С некоторыми изменениями, наверное, так и вовсе останется только смириться. Даже если я буду есть один зеленый лист в день и бегать с сыном на руках по лестницам, растяжки никуда не денутся.
Кручусь перед зеркалом в белом купальнике с высокими трусиками, и Пашка под одобрительный смех бросает в мою сторону какую-то детальку.
— Тебе нравится этот? — оборачиваюсь к сыну, и он протягивает свои маленькие ручки, намекая на то, что хочет полетать.
На следующий день маму выписывают. Макс помогает встретить ее, отвозит нас всех домой, рассказывая о вынужденном карантине Тори и Диляры. Им обеим не очень нравится сидеть взаперти, контактируя с внешним миром только онлайн. Ветрянка скосила малышку сильнее, чем всем показалось на первый взгляд.
Мама порывается накормить отчима моей подруги, но Макс вежливо отказывается. Ему вручают пакет с домашними пельменями, баночку аджики и какую-то закуску с болгарским перцем. У меня урчит в желудке, когда я вижу все это.
— О себе тоже нужно заботиться, — заставляет сесть за стол мама. — Я так и думала, что без меня ты тут ничего не ешь.
— Мам…
— Не спорь.
Все-таки для наших родителей мы навсегда остаемся несмышлеными детьми.
Вечером мы снова переписываемся с Наилем. Я рассказываю ему про маму, он спрашивает, нужно ли ей что-то.
«Только позитивные эмоции. Лечащий врач так сказал перед выпиской».
Через час нам доставляют два огромных букета с клубникой в шоколаде. Мама охает и ахает на тему того, как мы это все съедим, я запираюсь в ванной, потому что не могу перестать улыбаться, а отвечать на каверзные вопросы о «загадочном поклоннике» мне не очень хочется.