— Прекрати! — вырываюсь. — Я не хочу.
Но он будто не слышит меня.
— Или ты не для меня наряжалась? — тон его голоса меняется на холодный, могильный, и мне становится страшно. — Ты ведь не ждала меня, так?
Секунда — и Карим разрывает на мне сорочку, которая лоскутами повисает на обнаженных плечах. Снова шлепок, и я всхлипываю, не сразу понимая, что по щекам текут слезы.
Исмаилов кладет руки мне на грудь и болезненно выкручивает соски, отчего внизу живота становится невыносимо тяжело, тело скручивает от ярких ощущений.
— Не прикасайся! Не трогай меня.
Вырываюсь, но куда там, муж прет как танк. Слышу звук расстегивающейся молнии, и меня срывает в истерику. Я захлебываюсь слезами, рвано хватаю воздух и продолжаю вырываться, как бешеная.
— Только попробуй! Только коснись меня после нее! Я… я… не вынесу. Я… порежу себе вены. Только тронь…
Карим разжимает руки, и я оседаю на пол, тут же обнимая себя.
— Дура, — цедит он, застегивает молнию и уходит.
Глава 3
Ася
Мне снится мой ребенок.
Я не вижу, но знаю, что в этом свертке мальчик. Розовощекий, с невероятными глазами, от взгляда в которые щемит сердце.
Я качаю его в своих руках и напеваю песенку, которую мне мама пела в детстве. Я не помню слов, только мелодию, но она звучит четко и осознанно.
Малыш причмокивает и улыбается во сне, а меня затапливает нежностью.
— Тебе пора, Ася, — из ниоткуда появляется муж и смотрит на меня безжизненным взглядом.
— Куда? — улыбка сходит с моих губ.
— Ты знаешь куда.
— Нет, не знаю. Это шутка какая-то? Мы с сыном останемся тут!
Карим наклоняет голову. По-звериному, как птица, готовая спикировать и впиться в открытую рану.
— Каким сыном? — спрашивает голосом, лишенным эмоций.
— Нашим сыном! — меня трясет изнутри, и я прижимаю к себе своего ребенка еще сильнее.
Короткий взгляд — и стремительное падение в ад:
— У нас нет детей, Асият.
Медленно опускаю взгляд и смотрю на свои руки, в которых я держу плед. В нем нет никого, это просто кусок ткани.
Кричу в черные, злые глаза мужа.
Резкий рывок, и я несусь в ванную комнату, где меня снова выворачивает. Долго полоскаю рот, чищу зубы, возвращаюсь в постель, в которой я, слава богу, одна.
Аллах, какой страшный сон, будто не к добру.
Кутаюсь в одеяло, потому что мне безумно холодно. В спальне никого нет. Не знаю, где Карим. Уехал к любовнице или спит в гостевой комнате. Я не готова сейчас к встрече с ним, мне слишком плохо.
Утром я его не застаю дома, и это не может не радовать.
И вообще — пора брать себя в руки. Нельзя показывать Кариму,что мне нехорошо, иначе он обо всем догадается. Я не могу так рисковать.
После того сна мне не по себе, и я решаюсь съездить к врачу.
— Куда едем, Асият Расуловна?
— Максим, скажи, ты отчитываешься господину Исмаилову о моих передвижениях?
Водитель поднимает взгляд и сталкивается с моим в зеркале заднего вида.
— Нет, Асият Расуловна, такого указания не было.
Горько усмехаюсь и надеваю черные очки, которые отрезают мои эмоции от любопытных взглядов.
— Отвези меня в клинику на Гоголя.
Максим хмурится:
— Туда, где мы были на прошлой неделе? — спешно выезжает за ворота особняка. — Вы заболели?
Дьявол, до чего же смешно выходит.
Моему мужу вообще плевать на меня. Что я делаю, чем занимаюсь, какие у меня новости. Зато человек, который приставлен ко мне, чтобы возить и охранять, беспокоится.
— Не переживай, Максим, — горько усмехаюсь. — Я в полном порядке.
Едем молча. Я игнорирую заинтересованные взгляды моего водителя. А Максим в свою очередь уже даже не пытается скрывать свой интерес ко мне.
Когда мы останавливаемся у клиники, он порывается пойти следом.
— Ты останешься тут, — говорю твердо.
— Асият… — он иногда забывается и называет меня лишь по имени, а я делаю вид, что не слышу этого.
Тяну на себя ручку двери и замираю.
— Максим, ты же скажешь мне, если господин Исмаилов велит отчитываться о моих передвижениях?
На лице мужчины ходят желваки, он шумно тянет носом воздух, а после коротко кивает.
Прием у врача проходит быстро. Со мной все хорошо, беременность развивается соответственно сроку в восемь недель. Рекомендации те же: не нервничать.
Да уж. Как тут не нервничать?
Возвращаюсь в машину и прошу Максима отвезти меня домой к моим родителям.
Мама встречает с распростертыми объятиями:
— Асенька! — ее тепло окутывает меня, и я закрываю глаза, позволяя себе впервые за эти сутки расслабиться.
— Папа дома?
— Нет, ты же знаешь — он трудоголик, — мама проводит меня в кухню и ставит чай. — Ну рассказывай, как дела?