-Имя? - спросил меня престарелый судья, щюря и без того узкие глаза.
-Жека Дроздов.
-Ну точно фамилия Руза.
-Слухай друг, я не совсем Рузкий. Моя мать Хохлушка, а отец алкоголик. Да и не написано на воротах Ханси, что быть Рузом запрещено.
-Отсутствие закона не освобождает от ответственности. - я бы сейчас ударил себя рукой в лицо, но руки кандалами прикованы к столу.
-Казнить его, а то перегар за гектар, я весь провонял от него. - брезгливо отряхнулся узкоглазый судья, собираясь поставить сургучную печать в документ, но его руку остановила рыжая девушка. Она засунула ему в карман свёрток бумаги и со сладкой улыбкой что то прошептала на ухо.
-Но ведь перегар это же не эквивалент Рузкого духа, зачем так строго?
-Да ты прав, господин турист. - как быстро поменялось его мнение обо мне.
-Но ведь у него щетина как у того ёкая поля боя! - взревел народ. Это что ориентировки на мою рожу уже по всей стране разлетелись?
-Полюбому с ним были собутыльники, вот от него несёт перегаром и побриться по приезду не успел. Все господин турист, ты оправдан. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! А казним мы лучше бухгалтера, он все равно ворует больше чем зарабатывает.
-Но ведь он не Рузкий!
-Молчать, пока опять не начали твое дело, но в этот раз за препятствие правосудию.
Странные они какие-то. Под штык меча, меня вывели из зала суда, но не на свободу, как я размечтался, а в темницу в подвале здания напротив. Там на решётках, с раздвинутыми руками и ногами, полностью обнаженная с кляпом во рту, с пошлой улыбкой и текущей слюнкой была прикована Вера. Охранник что сопровождал меня, завел в камеру и сказал что придёт через пару часов и дверь если что открыта.
Тем временем в гостинице Ханси.
-Что то их долго нету. - начала беспокоиться Вис, сидя за столом в компании Хякимару и почему-то маленьких детей, которые на отрез отказывались покидать их.
-Не переживайте госпожа Вис. Они сильнее чем кажутся. Не одна тюрьма их не удержит. Хотя и в правду времени прошло прилично.
-Господин Хякимару, разрешите доложить?
-Да, Синдзи, говори.
-Жеку Дроздова и Веру отвели в городскую допросную.
-Выдвигаемся. - тут же поднялся Хякимару, не понаслышке знавший это место. Ведь именно там над ним жестоко издевались бывшие соратники по приказу покойного Хрюмару. А потом сам же генерал вырезал ему глаз, ножом для масла, а рану долгое время поливал саке и ковырял вилкой. От не самых приятных воспоминаний, Хякимару выпил для храбрости рюмку саке и направился с отрядом в допросную, на спасение своей госпожи и её избранника. Потом вернулся, выпил ещё рюмку и снова вышел. Что бы под удивленные взгляды детей вернуться и забрать уже целиком полторажку.
"Как же не охота возвращаться в это ужасное место." - думал воин, с третьей попытки забравшись на своего коня. "Но я не могу бросить госпожу и ее избранного"
Кое как сориентировавшись на местности, он смог отличить здание местной допросной от здания суда и площади гуманизма, где вешали вора бухгалтера. Оставив отряд прикрывать тылы, уверенной, но шатающейся походкой, Хякимару выбил дверь с ноги, всего с седьмого раза и то после того как ему хотели открыть. Он зарезал продажного охранника, который по привычки протянул руку, дабы получить стольник, но сегодня день точно был не его. Он лишился руки, а затем и головы, получив ещё и пару колотых в спину, за то что упал на проходе и Хякимару споткнулся о его труп.
Храбрый и немного пьяный воин, обошел все тридцать две камеры первого уровня освобождая каждого особо опасного преступника, забывая закрыть за собой камеру. Но так и не нашел своих товарищей.
-Неужели придется спускаться в подвал? - проговорил Хякимару. Опрокинув в себя ещё глоток саке, он взял себя в руки и направился в подвал, откуда доносились женские стоны и крики. С каждым заплетающимся как мысли шагом, герой воюющих провинций всё отчётливее слышал звуки страдающей начальницы и подойдя к единственной глухой как его интуиция, красной двери что была не заперта, он собрал всю свою злость в правой ноге и с силой ударил в зомочную скважину преграды.
-Всем стоять, работает саму...
Увидев довольную до безумия деву Веру, что была прикована цепями к стене и господина Жеку, что прикрыл своим телом её самое сокровенное, отважный воин растерял все свои силы и отвагу. Он пал ниц перед своими воеводами, прямо лицом в чьи-то трусы.
-Прошу меня простить. Я не знал что... Можете меня казнить, я это заслужил.