Тедди смерил меня ледяным взглядом:
— Думаешь, ты до фига знаешь?
— Более чем достаточно, — бесстрашно парировала я.
— Гляньте, какая умная, — злобно ухмыльнулся Тедди. — Сопляк либо сам выпилится, либо отправит кого-нибудь на тот свет.
— Будем надеяться, что тебя.
Не ожидавший такого ответа Тедди цокнул языком.
— Совсем меня не боишься, подруга?
— В принципе не боюсь мужчин, — отчеканила я, отважно встретив его взгляд. — Все мужчины в моей жизни знают, как обращаться с женщинами.
— Сказал же: Джоуи — мальчишка.
— Он куда больший мужчина, чем его отец.
Сообразив, что со мной каши не сваришь, Тедди пренебрежительно махнул рукой, бормоча что-то невнятное себе под нос.
Не столько рассердившись, сколько обрадовавшись, я снова перебралась к противоположному концу стойки и с облегчением вздохнула при виде благоухающей табаком Джули.
— Слава богу, он еще здесь. — Она спрятала сигареты, взбила волосы и улыбнулась. — А то даже полюбоваться не на кого, — прощебетала напарница, косясь на Тедди Линча.
Меня моментально затошнило.
Отец Джоуи притягивал женщин как магнит — высокий загорелый блондин с литыми мышцами, — но стоило узнать его поближе, стоило хоть одним глазком увидеть чудовище, скрытое за красивым фасадом, и все напускное очарование Тедди Линча улетучивалось.
В голове не укладывалось, как у такого мерзавца могли родиться такие замечательные дети, причем все четверо сыновей были его копией. Шаннон единственная пошла в мать.
Мысли снова вернулись к Джоуи, и горечь обиды, отравлявшей изнутри, существенно притупилась. Рядом с его отцом слабела воля и по коже бежали мурашки — а ведь Джоуи был вынужден терпеть Тедди с рождения.
Разве можно злиться на человека за то, что он из кожи вон лезет, лишь бы не превратиться в скотину, оккупировавшую табурет у стойки? Джоуи боялся, что мы повторим судьбу его родителей, боялся уподобиться отцу и делал все возможное, чтобы этого не случилось.
Ради меня.
Зря он сказал по телефону, что любит, лучше бы промолчал, но, положа руку на сердце, я почувствовала, что от его слов боль в груди поутихла.
Самую малость.
— Ты не беременна? — огорошила в пятницу вечером мама, стоило мне переступить порог.
— Чего-чего? — Я уронила сумку на кухонный стол и, раскрыв рот, уставилась на нее.
— Ты не беременна? — повторила она, отставив утюг. — Ифа, расскажи, не бойся. — Мама вытерла ладони о брюки и, выбравшись из-за гладильной доски, шагнула ко мне. — Никто не собирается устраивать тебе взбучку. Но чем скорее это выяснится, тем лучше.
— Ничего я не беременна, — огрызнулась я, стягивая пальто и вешая его на спинку стула.
— Но ведь ты живешь половой жизнью.
— Господи. — Я со стоном сбросила туфли. — Ты можешь выражаться по-человечески?
— Ты занимаешься сексом.
Мой взгляд был само негодование и оскорбленная невинность.
— Даже если бы я занималась сексом, хотя это ни разу не так, я ведь пью противозачаточные, забыла? Сама же водила меня к гинекологу четыре года назад.
— Да, водила. Чтобы тебе было полегче во время месячных, а не чтобы ты бежала заниматься сексом с Полом.
— Никто и не занимался. — Я застенчиво пожала плечами и добавила: — С Полом.
— Зато сейчас ты занимаешься, — ободряюще улыбнулась мама. — С Джоуи.
— Ничего подобного, — фыркнула я.
Мама выразительно подняла бровь:
— По-твоему, я вчера на свет родилась? Это отцу ты можешь пудрить мозги, юная леди, а мне не надо. Еще скажи, вы вышивали крестиком, когда он оставался у нас с ночевкой.
— О боги...
— Тут нечего стыдиться, — не унималась мама. — В конце концов, вы давно вместе. Милая, я не злюсь, просто беспокоюсь за тебя.
— Допустим, мы занимаемся сексом, — выдавила я, пунцовая от смущения. — Ну и что с того? Мам, мне восемнадцать лет, а не четырнадцать.
— Ничего, — напряженно откликнулась мама. — Спасибо, что рассказала.
— Э-э... пожалуйста?
— Секс, надеюсь, безопасный?
— Я пью противозачаточные, — протянула я. — Куда еще безопаснее?
— Например, с презервативами.
Я поморщилась: до того было неловко.
Мама в ужасе округлила глаза:
— Ифа!
— Ну что? — всплеснула я руками. — Мы предохраняемся.
— То есть ты принимаешь таблетки каждый день в одно и то же время? — с тревогой выпытывала мама. — Точно по графику?
— Не понимаю, к чему ты клонишь? — ушла я от ответа.
— К тому, что ты стала раздражительной, целыми днями торчишь в своей комнате, ешь за двоих и готова в любую минуту разрыдаться.