– Присаживайтесь и разделите со мной завтрак, – кивнула я на свободный стул напротив. – Заодно обсудим дела, происходящие в этом доме. Поверьте, у меня накопилось немало вопросов и претензий, господин Ардан.
– Конечно, как вам угодно, – ответил он, садясь и потянувшись к чайнику, но я жестом остановила его, попросив налить мне кофе.
Мы начали трапезу неторопливо. Я решила сначала утолить голод, прежде чем разбираться с накопившимися проблемами. Неспешно откусив мягкую, тёплую булочку и запив её горячим кофе, я почувствовала, как окружающий мир будто немного смягчился, обретая лёгкость.
Когда первая волна голода отступила, я отставила чашку и взглянула на дворецкого, который сохранял невозмутимость.
– Итак, – произнесла я, внимательно следя за ним. – Расскажите, как сейчас обстоят дела в поместье? Кто за что отвечает, как распределяются обязанности и, главное, кто распоряжается деньгами, выделяемыми герцогом?
Господин Ардан, вздохнув, аккуратно снял очки и начал протирать их платком, выуженным из кармана сюртука.
– Должен предупредить вас, молодая госпожа, что поместье, можно сказать, давно живёт собственной жизнью, – он говорил тихо и задумчиво. – Ваши родители ни разу не навестили этот дом после его приобретения, предпочитая отправлять лишь щедрое жалование.
– Я так и думала, – заметила я, постаравшись смягчить голос. – Однако перейдём к сути.
– Изначально за поместье, слуг и его функционирование был в ответе я. Все отчёты, мелкие записки и чеки, с выделенными на нужды деньгами, проходили через меня и расходовались, только при моем согласии, – пояснил мужчина, – Однако я старею, сил становится меньше, как и здоровья, поэтому последние пару лет за поместье стала отвечать Сицилия – экономка нанятая герцогиней Аурелией. Она сказала, что сможет с легкой руки управиться со всем: я могу за это не переживать. – продолжил он.
– Только вот сразу после этого Сицилия сразу же начала устанавливать свои правила. Распустила большую часть штата слуг, лишь оставив тех, кто поддерживал внешний вид поместья, чтобы не вызвать ненужных пересудов и вопросов со стороны соседей. Внутри же все пришло в запустенье.
– Я это вижу. – покивала я, сделав еще глоток кофе. – Многие комнаты в пыли и паутине, словно туда не заходили годами.
– Такова реальность, госпожа Эвелин, – с тяжелым вздохом ответил он, а плечи поникли. – Я пытался вновь взяться за дела дома, но Сицилия воспротивилась, пригрозив тем, что нажалуется герцогу и тот уволит меня за то, что я даже не делал: воровство денег и за занятия непотребством. Поэтому мне пришлось молчать, лишь прося у мужской половины слуг хорошо выполнять свою работу во дворе – они все так же остались в моем распоряжении.
Он на минуту прервался, сделав глоток чая.
– Служанки, которые работают сейчас, каким-то образом выслужились перед Сицилией, за что она их и оставила. Мила – наша кухарка, отзывалась о них, как о никчемных неумехах, которые получают жалование – ни за что. Она тоже пыталась образумить Сицилию, выдавить ее с места, но и у нее не получилось – характер не тот, да и у экономки свои рычаги давления.
– Что дальше?
– А что может быть дальше, молодая госпожа? Сицилия живет со своими нахлебницами на широкую ногу. Они ведь совсем перестали приходить в поместье. – теперь понятно почему те служанки столь грубо отнеслись ко мне. – Только узнав, что вы едете, вернулись и навели мнимый порядок. Думали, что герцогиня не заметит, ведь вы и так-то живете не очень хорошо.
– С чего они это решили? – возмутилась я.
Да, жизнь Эвелин не была похожа на жизнь её старшей сестры Элизы.
Она не блистала на балах, не посещала светские чаепития, не знала вкуса пустых сплетен и не вела тесного знакомства с другими аристократками. Чуждаясь шумного общества, она оставалась в стороне от привилегированного круга. Однако при этом Иветта не была лишена комфорта или средств. Её тяготила совсем иная бедность – холодное отчуждение, чувство ненужности и отсутствие теплого взгляда, что, пожалуй, ранило куда сильнее, чем любой недостаток в материальном.
– Сплетни и слухи – опасное и разрушительное оружие, которое может как и уничтожить репутацию, стерев ее в пыль, так и поднять ее до небес, что все будут вас боготворить, Ваша Светлость, – поделился пожилой человек, отпивая из чашки. – Как вам известно, аристократы недовольны вами…