Я сделал резкий выпад, целя в грудь, но противник оказался быстрым, и, сместившись, ловко уклонился от удара. Он ухмыльнулся, раздражающе самоуверенно, совершая пасы мечом в воздухе, будто бы говоря: «Теряешь сноровку» и с вызовом взмахнул оружием, приглашая к следующей атаке. Только я не столь глуп, чтобы пасть жертвой этой уловки.
Сделав обманный маневр, я сменил траекторию атаки, целя по дуге в бок, который оказался незащищён. Противник не успел среагировать, и клинок прочертил царапину на его кожаном нагруднике. Раздалось шипение наполненное раздражением и искрой злости, – преисполнившее меня холодным, отстранённым удовлетворением. Его спокойствие тут же исчезло, что он тут же позабыл обо всех ранее пройденных уроках и советах.
Теперь движения стали резкими и бессвязными, точно зверь, загнанный в угол бился за свободу. Я спокойно уклонялся от его атак, отступая и высматривая новые открытые места. Каждый выпад становился ошибкой, а юношеский порыв делал его уязвимее. Всё, что мне оставалось, – это выждать удобного момента, чтобы нанести последний удар. Холодная, расчётливая жестокость позволяла мне держаться на шаг вперед.
Противник замахнулся вновь, но я лишь шагнул в сторону, заставляя его ударить по воздуху. Он потерял баланс, а я не теряя времени, нанёс ему новый удар, целя по руке, что держала клинок.
Эфес меча с хрустом врезался в его запястье, заставив приглушенно взвыть. Пальцы новоиспеченного рыцаря дрогнули, и клинок выскользнул из ослабевшей руки, утопая в песке.
– Обратись к лекарю, – отдал я приказ новобранцу, подавая руку. Парень лишь кивнул, прижимая к себе пострадавшую руку. – Более того, научись держать голову холодной. Эмоции – ненужная и бесполезная вещь в бою. Они словно костыль, на который ты слепо опираешься, думая, что он поможет, но в моменте он ломается или вылетает из руки, и ты остаёшься один, не в силах устоять.
– Я приму это к сведению, Ваше Высочество, – поклонился солдат, а после извинившись, поспешил к врачевателю. Мне же оставалось с тяжелым вздохом вернуть мечи в ножны и подхватив их направиться в сторону оружейной.
– Да ты жесток однако, – неодобрительно покачал головой Эреб, стоило мне покинуть тренировочное поле. Все это время он наблюдал за нашим боем, сложив руки на груди и цепким взглядом подмечая малейшую деталь. – В чем причина твоей злости, что ты столь сурово отнесся к новобранцу? Такими темпами всех распугаешь и у нас будет некого обучать, а после придет повестка от Исара, что ряды рыцарей заметно так поредели.
– Пусть, – сухо обронил я, убирая оружие на стол. Мечи предстояло вычистить и убрать, но этим займутся оруженосцы. Я же поспешил стянуть нагрудник, в котором каждый новый вздох давался трудней. Пот струился по вискам, а в голове пульсировала тупая боль.
С самого утра это неприятное ощущение не покидало меня. Слуги, заметившие мою хмурость и рассеянность, пытались уговорить меня остаться в покоях, даже пригрозив тем, что доложат обо всем матушке, но дела ждать не могли.
В последние недели поток корреспонденции и документов вырос вдвое. Приближался сезон ярмарок и празднеств, что означало нескончаемую череду балов, на которые слетится вся аристократия. Для большинства это было время возможностей: одни заключали выгодные браки, другие подписывали сделки, третьи налаживали связи с важными особами. Однако для меня бал был невыносимым испытанием.
Матушка не упускала случая подыскать мне «подходящую партию», подсылая ко мне то одну девушку, то другую, все более настойчиво убеждая меня сделать выбор. Королева не желала слышать моих возражений, и каждый раз стоило заговорить о невесте, которая у меня есть – она разворачивалась и уходила.
Только настоящие сложности начинались позже. Королевский бал служил не только развлечением, но и местом для важных переговоров. На мне и короле лежала задача заключить политические соглашения и торговые пакты, выторговав наилучшие условия для Шеврона.
Казалось бы, дело привычное, но добиться взаимовыгодного итога, когда каждый из посланников надеется перехитрить тебя, – вот где настоящая пытка. Бал превращался в арену, где танцы сменялись переговорами, а музыка – скрытыми угрозами и расчетами.