– Кроме того, разве мы с тобой не договорились, что ты обращаешься ко мне на «ты»? – уточнила я, уловив момент, чтобы перевести тему. Пока девушка что-то бормотала себе под нос, я умыла лицо и заняла место перед зеркалом.
– Это не так-то просто, – осторожно проводя расческой по волосам, призналась Ида. – Вы столько лет держали дистанцию, не давали приблизиться и помочь вам, что в какой-то момент я думала сдаться. Мысль, что вам неприятно мое общество неприятно жгло сердце. – тихим тоном поведала она.
Подняв взгляд, я взглянула на нее через зеркало. Меня встретило лицо опечаленной девушки, которая все эти годы была пренебрегаема. В какой-то степени, я понимала, почему Эвелин продолжала отталкивать от себя Иду и во что все вылилось, стоило девушке втянуть ее в войну.
После печального финала «злодейки» понимаешь, что жизнь столь многогранна и Эвелин не стоило зацикливаться на одной мести, ненависти и мысли об одиночестве. Однако в памяти все время всплывают слова Демиана о цикличности судьбы девушки, из которой выходом стала смерть.
«Разве это честно? Что такого сотворила Эвелин, что сами Боги обрекли ее на подобную участь? – снова и снова спрашивала я саму себя, словно пытаясь найти ответ в глубинах спящего разума.»
– Вновь ты ускользнула в свой мир. Совсем не слушаешь, что я говорю, – вплетая в косу белоснежную ленту. Голос ее звучал без какого-либо упрека, словно Ида давно привыкла к подобному. Однако в этот раз она решилась сказать это в слух – терпеливо, как человек, готовый ждать столько, сколько потребуется; словно сестра, ничего не требующая в замен.
– Прости, – прошептала я, опуская глаза на изящные кисти рук и вновь задерживая взгляд на родовом кольце.
– Не стоит. Я все понимаю, – слабо улыбнулась мне Ида, её взгляд на миг задержался на моём лице. Затем, чуть выдохнув, она скрыла своё едва уловимое разочарование, перекинув через мое плечо косу, где красиво играла светом вплетённая лента.
Покончив с волосами, Ида принялась за макияж. Её прикосновения были аккуратными, почти невесомыми. Стоило ей последний раз коснуться кистью лица, я взглянула на себя в зеркало: белоснежная кожа, словно первый снег, казалась ещё ярче благодаря тонкому румянцу на скулах, а зелёные глаза стали выразительнее, обрамлённые тонкими тенями оттенка слоновой кости.
Пройдя за ширму, девушка протянула мне заранее выбранное платье серо-зеленого оттенка. Его благородный цвет гармонично подчёркивал контраст моих чёрных волос и глаз, придавая облику лёгкости и утончённости. Платье, свободное и удобное, без корсета, прекрасно облегало фигуру, оставляя меня готовой к дневным делам, но без излишней роскоши.
– Теперь всё готово, – тихо сказала Ида, отступая на шаг, чтобы оценить результат своей работы. На сердце в одночасье стало так тепло и печально из-за свежих воспоминаний о судьбе девушки, позднем осознании самой Эвелин и стольких потерянных годах. После смерти подруги, она жалела о том, что не успела сказать многое и никогда не благодарила по-настоящему.
Все эти годы, когда девушка была рядом, Эвелин принимала её усилия как должное, будто бы она была частью фона ее беспросветной жизни.
– Возможно, я редко говорила тебе это… – в этот момент, я почувствовала, что должна это сделать вместо своей предшественницы. Медленно повернувшись к ней, я осторожно взяла ее за руки. Пальцы Иды чуть дёрнулись, но она не отстранилась. На её лице отразилось лёгкое удивление, а на моем лице расцвела улыбка. Я смотрела на нее не сводя взгляда:
– Спасибо, что ты остаешься рядом со мной и по сей день. Мне очень повезло с тобой.
Её глаза на мгновение широко раскрылись, а после она отвела взгляд часто заморгав, будто пытаясь заглушить что-то внутри. Её голос сорвался на шёпот:
– Эвелин...
Она замолчала так и недоговорив, и я почувствовала, как её руки дрогнули в моих. Ее обычно собранное и серьезное выражение лица разом исчезло. Вместо него появилось что-то почти детское – искреннее и уязвимое.
Неизвестно, сколько времени прошло, но нашу идиллию прервал внезапный стук в дверь. Он прозвучал громко, словно гром среди ясного неба, – столь неожиданный, громкий и полный нетерпения, – он разбил атмосферу доверия и тепла, что в эти минуты воцарилась между нами.