Бонни и Маслоу глядят на него.
Нолан улыбнулся. Ладно. Пора.
— И я хочу помочь вам, — говорит он. — Я подумал… — Глубокий вдох. Досчитать до десяти. — Я хочу помочь вам, люди, спасать таких людей, как я, чтобы они не стали такими людьми, как я.
Нолан не может удержаться от улыбки. Не сбился! Он репетировал эту фразу, декламировал про себя, чтобы уснуть после особенно бурного вечера. Я хочу помочь вам, люди, спасать таких людей, как я, чтобы они не стали такими людьми, как я. Вот собака, язык сломаешь. Но он совладал. И правда, так думал. Думает.
Но что он на самом деле имеет в виду? Спасать людей, которым негде приткнуться, от того, чтобы стали такими людьми, которые молчат в тряпочку и поддакивают тупым рассуждениям Реймонда в обмен на бугристый диван в общей комнате? И правда, захочешь спасти ребят от того, чтобы стали такими.
В атмосфере легкое дрожание, как будто включился термостат. Маслоу и Бонни обмениваются долгими взглядами. Что бы их взгляды ни означали, Нолану — еще десять очков. Маслоу постукивает кончиками пальцев друг о друга, этим жестом напоминая Нолану католического священника.
— Я знаю, как думают эти люди, — говорит Нолан. — Знаю, как они пришли к тому, к чему пришли. И знаю, как их повернуть.
Маслоу говорит:
— Винсент. Если разрешите так к вам обращаться… Помогите нам понять. Вы провели два года в группе яростных ненавистников, каких еще поискать в нашей стране, и теперь хотите работать в Вахте всемирного братства?
— Коротко говоря, так, — отвечает Нолан.
— Понимаю, — говорит Маслоу. — То есть, по сути, коренная душевная перемена?
Душевная перемена. Нолану годится. Так оно и есть. Пересадка сердца — новое свиное вместо твоего испорченного; полная замена крови, какую тебе устраивают в Трансильвании, на родине Маслоу.
— Коренная перемена. — подтверждает Нолан. — Верно.
— Обращение, так сказать, — говорит Маслоу.
— Точно.
— А как вы на нас вышли?
— Через ваш сайт. Я говорю…
Маслоу посылает Бонни сигнал: «Видишь, что может дать Интернет?» Так, давайте немного углубимся.
— Но, наверное, что-то вас подтолкнуло?
— Это правда. Подтолкнуло, сэр. — Нолан в жизни никого не называл сэром. Словно провинциальный остолоп Элвис.
Маслу говорит:
— Винсент, Бонни, присядьте, пожалуйста.
Бонни опускается в ближайшее кресло. Нолан занимает другое — и хоп, он снова в кабинете директора школы, куда не раз был вызываем с матерью. Мама всегда выгораживала Нолана, объясняла, что, может быть, он это от скуки, и старалась не замечать, как искрят ненавистью глаза директора. А он вспоминает еще историю, как их накрыли с Силией Миньяно, когда они занимались сексом в кабинете рисования. Оба воспоминания приятно жужжат в голове, словно между ним и Бонни пролетает рой добреньких пчелок.
Маслоу говорит:
— Не расскажете нам, как произошла эта душевная перемена?
Как это они так быстро и так далеко забрались? Нолан не ожидал. Он предполагал беседу. А это что — интервью? Только понятно теперь, что все без толку. Можно сидеть и болтать тут весь день, и все равно не объяснишь. Хотя знал, что рано или поздно спросят. К этому он готовился, мысленно репетировал объяснение — как его вынесло на другую сторону.
— Дело в том… Это было на рейве… Две недели назад или три. Последняя такая дикая сходка перед этим…
— Рейв?
Пять секунд рассказа, и Маслоу уже в недоумении. Он улыбается и адресует вопрос к Бонни, их эксперту по молодежной культуре.
— У миссис Кейлен двое детей подростков.
— Девочки или мальчики? — как будто Нолану не все равно.
— Сыновья. Макс и Дэнни. — Ей приятно произнести их имена. Ее лицо мягчеет. — Двенадцать и шестнадцать.
— Вы, наверное, родили их в детстве, — говорит Нолан.
— Ну да, — говорит Бонни. — В детском садике.
Маслоу барабанит пальцами по столу. Что у них с Бонни? Едва ли просто секс. Там какой-то невротический задвиг. Бонни боготворит мужика. И он это сечет.
— Рейв? — переспрашивает Маслоу. — Просветите меня.
— Это типа колоссальной вечеринки, — говорит Нолан.
— Да, — вступает Бонни. — Нечто большее. Это целая… молодежная субкультура. Ребята сговариваются, и тысячная толпа занимает брошенный склад, они привозят мощные аудиосистемы, раскрашивают лица, танцуют и…
— Мило, — говорит Маслоу. — Ваши сыновья посещают такие мероприятия?