Звонит городской телефон, по нему иногда домашняя охрана со мной связывается. Трюфель вскакивает, как по команде.
— Тише, друг. Сейчас узнаем, что случилось.
Глава 27
— Да, — встаю с постели, под недовольным взглядом Трюфеля включаю свет.
— Шеф, прости, что беспокою, но тут девка какая-то тебя требует. Кричит, что поговорить надо.
— Вань, я уж подумал, случилось что. Вызови ей такси, отправь домой, — подумав, что это одна из бывших решила удостовериться, что я живой, собираюсь снова лечь и попытаться уснуть. Но через минуту телефон снова звонит.
— Да, — отвечаю с раздражением. — Вань, ты с девчонкой не можешь справиться?
— Шеф, она укусила меня! И кричит, что, если сейчас же шибанутый не выйдет, она перелезет через забор.
Слово «шибанутый» срабатывает как мощный разряд тока. Подрываюсь, мчусь вниз. Не секунды не думая о том, что мы расстались и договорились больше не видеться.
Она пришла, значит, волнуется, переживает. Во мне снова столько надежды и жизни! У меня снова вырастают крылья, а я ведь даже не знаю, зачем Агата пришла и что хочет сказать. Сердце ломает ребра изнутри. Всплеск адреналина заглушает боль в ране.
Выбегаю за ворота. Первое, что вижу — ее горящие глаза, полные слез. Без промедления впечатываемся друг в друга намертво. Агата прижимается к груди, вцепляется в мою футболку до треска ткани. Плечо простреливает, да ну и хрен с ним. Моя девочка пришла, она рядом. Любые раны быстрее заживут. Задерживаю дыхание, чтобы пережить этот момент встречи на полную катушку. Погрузиться в счастье.
— Ну ты чего, Агаш, успокойся, — веду носом по виску, целую соленые щеки. — Успокойся, все хорошо.
— Они сказали, что ты мертв. В больницу не пустили, — она заикается. У нее начинается истерика. — Твой телефон вне зоны все время.
Ну да, я, идиот, выключил, чтобы звонками не доставали, и забыл включить.
— Я испугалась, не знала, что с тобой. Прости меня, — Агату трясет, она оседает вниз, на колени. Едва успеваю ее поймать, взяв на руки. Сжимаю зубы от боли, рана снова напоминает о себе.
— Вань, открой машину и Толю позови, чтобы отвез нас в больницу.
— Не надо в больницу, пожалуйста. Это просто отходняк, я весь день на нервах была, — так крепко обнимает за шею, того и гляди задушит. — С тобой хочу.
Мы садимся в машину на заднее сиденье. Держу мою девочку на руках. Она громко ревет, губы дрожат. Ей воздуха не хватает. Она как рыба, выброшенная на берег, жадно хватает его губами.
— Толь, отвези нас на квартиру. Быстрее, — командую водителю, когда он садится за руль. — Успокойся, моя хорошая, я жив, здоров. Ну что со мной, таким шибанутым, будет? Ты забыла, что у меня связи?
Напоминаю про наш недавний разговор в лесу.
— Кстати, кукушка ошиблась.
— Дурак, — на ее шее истошно колотится венка.
Даже моя улыбка не может остановить потока слез. Нахожу ее губы, нежно целую, согреваю своим дыханием. А она прячет от меня глаза — жадная моя женщина.
— Все хорошо, — глажу по спине, ее дрожь передается мне. — Девочка моя любимая, пожалуйста, не плачь…
Агата обнимает меня еще крепче, до боли впившись ногтями в шею. Терплю. Самого слегка накрывает паникой от растерянности и непонимания, чем помочь и как успокоить Васаби.
— Слушай, а что на тебя напялили? — говорю в попытке отвлечь ее. Как ни странно, это срабатывает.
Агата, явно не ожидавшая такого поворота, отстраняется, хлопает ресницами и критично осматривает свой белый наряд, который уже изрядно запылился.
— Пиджак свободный. Стилист говорит, что очень модный. Но мне не нравится.
— И мне тоже. Сейчас приедем и снимем его. Да? — вытираю с ее щек слезы, глажу по волосам и успокаиваю, как ребенка. Она уже не плачет, иногда только подрагивают плечи.
Я кремень, девчонкам меня не согнуть, но с ней все не по плану. Чувствую себя перед ней пломбиром в жару. Лужицей растекаюсь в ногах.
На сиденье рядом лежит моя толстовка. Накрываю Агату, крепче прижимая ее хрупкое тело.
— Шеф, давай возьму ее. А то тебе тяжело с подстреленной рукой, — Толя открывает дверь автомобиля и тянется к моей девочке.