Андрей потер лицо и ответил в пол, не отнимая ладоней.
- Полтора года. Плюс-минус.
Полтора, мать твою, года…
Это примерно восемнадцать месяцев, около семидесяти двух недель и что-то в районе пятиста дней и ночей… дней, таких же как сегодня. Полтора года – полжизни их сына.
- И ты имел наглость притащить торт своей любовницы на годик нашего ребенка?
- Тогда между нами еще не было интимных отношений.
- А что было?
- Флирт.
- Ты знаешь, что ты скотина? Ты притащил торт своей любовницы на день рождения нашего сына! Флирт у них был! Ублюдок!
Ярость начинала брать верх над самообладанием.
- Ты унизил меня тогда. Но я не знала насколько. А сейчас понимаю… Насколько ты меня не уважаешь. Насколько ты не уважаешь нашу семью и самого себя…
- Это не правда. Я уважаю тебя.
- Ложь!
Эмоции больше не поддавались контролю и рвались наружу. Поток отборной брани заменил желаемое высвобождение - хотелось его ударить. Нет. Не ударить. Избить. Причинить ему боль. Сильную. Но чтоб сравнять счеты по испытываемой боли, ей пришлось бы переломать ему все кости, некоторые в нескольких местах.
Слезы. Горькие, жгучие. Они хлынули потоком.
Андрей встал с постели и сделал было к ней шаг. Но она схватила первое, что попалось под руку и со злостью швырнула в него. По иронии это оказался небольшой набор отверток в футляре, который, естественно, он не убрал на место сразу после использования и, если бы не произошло такое развитие событий, Алена бы напомнила ему убрать их на место раз пятнадцать, а потом сделала это сама. Ударив в плечо свою жертву, снаряд упал на сумку, которую он берет с собой на тренировки, в существовании которых сейчас Алена сильно сомневалась. Сумку он так же не убрал вовремя на место… Все, что накипало в последние три года сейчас выстрелило как пробка от шампанского, когда бутылку изрядно растрясли.
- Ну что? Хочешь оставить сына и свалить к своей кондитерше? Ждал этого момента, наверное?
- Нет, я уже написал ей, что разрываю отношения. Семья мне дороже.
- А нужен ли ты семье? А?! Ты, которого никогда не было, когда он нужен. Который трахал какую-то бабу, пока я падала с ног и рыдала от усталости. Такой ли ты ценный член нашей семьи? А мне? Мне ты нужен? Когда я не знала как к тебе подступиться, чтоб ты посмотрел на меня, как на женщину. Белье – не белье, чулки – не чулки. Как только я не исхищрялась. Но ты был уставший… Конечно! Ведь ты уже опустошил свои тестикулы. А нужен ли сыну такой отец? Да тебе он всегда мешал.
- Да знаю я, что облажался! Думаешь только тебе было сложно? Я вообще для тебя перестал существовать, стоило тебе родить! Да и сейчас, я всегда где-то на задних рядах в твоей жизни! И этот маленький, хрупкий и вечно орущий человечек. Да я хрен знает что с ним делать! Я не баба, у меня в генах этого нет. Я добыл мамонта, пожрал, бабу потискал и все, снова за мамонтом.
Слушая его, Алена прыснула сквозь слезы. Смех. Сложно понять, была ли это только истерика, либо его слова действительно были смешны в своей нелепости.
- Знаешь что? Вали ко ты к своей Веронике, пусть она тебя пожалеет, а у меня правда нет на это сил и желания.
- Она почти замужем.
- Тогда пусть усыновит тебя!
- Что ты несешь?
- А что ты творишь?
- Ален, я, правда, не хочу рушить нашу семью. Мне не хватало внимания, я чувствовал себя лишним, поэтому… дал слабину, тем более, что там были какие-то чувства… Я не хочу рушить то, что у нас есть. Я с ней порвал…
- Лишним он себя чувствовал. Ты должен был чувствовать себя нужным. Ведь я кричала о том, что мы нуждаемся в тебе… Ты уже все просрал, что ты не хочешь рушить? Все что у нас есть, создавала я. Ценой своих сил, здоровья, ценой своей жизни… Ты в это вложил только сперматозоид и свое «согласен» в ЗАГСе. Я даже не уверена, что финансово ты дал нам основу. Для нас все тебе было «дорого» и «расточительно», наверное, вкладывал в свою Вероничку. Вот и иди снимай дивиденды.
- Я никуда не уйду. И я не содержал ее, даже подарков не дарил. Я вас люблю.