На камни Звонким потоком потекли украшения — броши, кольца из золота и серебра тонкой работы, сверкающие драгоценными камнями, медный браслет…
Оран потрогал свои сокровища пальцем:
— Солиндские, госпожа. Красивые, верно?
Аликс нахмурилась:
— Откуда они у тебя? Он хрипло рассмеялся:
— От тех, кому эти побрякушки уже не нужны.
Она отшатнулась:
— Ты украл их… снял с… с мертвых?
— А как еще прожить бедному солдату? Я не из этих ваших богатых господинчиков — таких, как Кэриллон, я не из Мухаарской знати, рожденной для золота и шелков. Как я еще могу получить такие вещички?
Алчность горела в его глазах, он разглядывал Аликс, словно обыскивал ее на шее у нее поблескивало золотое ожерелье, дар Дункана, из ушей свисали топазовые капли серег.
— Значит, — сказала она, глубоко вдохнув, — ты убьешь меня, чтобы забрать мои украшения?
Он ухмыльнулся.
— Зачем же убивать, госпожа. Просто отдай их мне, — он задумчиво потрогал нижнюю губу. — Я никогда не видел таких, как ты. Ты, видно, любовница кого-нибудь из господ?
Оскорбительные слова почему-то не задели ее. Впрочем, Оран, похоже, вообще не считал это оскорблением, да и Чэйсули изменили взгляд Аликс на подобные вещи.
— Нет.
— Тогда откуда у тебя такое? Внезапно ее осенило. Она спокойно взглянула на Орана:
— Мне подарил это мой чэйсул. Оран нахмурился:
— Говори по-хомейнски, женщина. Что ты сказала?
— Мой муж, Оран. Он сделал для меня эти вещи.
Человек усмехнулся:
— Значит, может сделать и новые. Послушай, госпожа, отдай-ка ты это мне, и разойдемся по-хорошему.
— Нет. И неразумно хомэйну желать того, что сделано Чэйсули.
— Чэйсули? — его брови взлетели вверх. — Ты живешь среди оборотней?
— Я сама — одна из них. На мгновение в глазах Орана мелькнул страх, но жадность, как видно, победила:
— Оборотни приговорены к смерти Мухааром. Я должен убить тебя, а тогда все, что у тебя есть, все равно будет моим.
Это разозлило ее настолько, что она даже не стала скрывать гнева:
— Сомневаюсь, что тебе это удастся. Его рука метнулась к ножу:
— Думаешь, не удастся, ведьма? Не пугай меня вашим колдовством, я не такой глупец, как ты думаешь. Только воины могут менять облик, так что ты не страшна. Он усмехнулся и поднял нож:
— Ну, что ты теперь скажешь, ведьма?
Аликс не сказала ничего. Теперь Оран закрывал своим телом выход из пещеры и медленно двигался к молодой женщине.
— Не делай этого, — вкрадчиво предупредила она.
Оран беззвучно рассмеялся, протянул руку к ожерелью…
И, отшатнувшись, рухнул на спину с криком ужаса. Нож выпал из разжавшихся пальцев, волчица оскалилась и одним прыжком перелетела через вжавшегося в пол человека. Аликс услышала, как он взвизгнул от ужаса — но мгновением позже она уже скрылась в темноте леса.
Там, остановившись, она задрала морду к небу и послала во тьму ночи торжествующий вой.
Серебряная в лунном свете волчица выскользнула из-за деревьев и вошла в лагерь Чэйсули. Она оглядела спящих там и тут людей, мыслью успокоила лиир, чтобы они не поднимали тревоги, и проскользнула к костру. Только Кай, сидевший на дереве, сказал какое-то слово своему лиир.
Дункан перевернулся на спину и сел, его движение разбудило Финна, и они одновременно поднялись на ноги, бесшумно вынув ножи, пристально следя за волчицей.
Поняв, что они приняли ее за дикого зверя, Аликс тихонько рассмеялась про себя. А Дункан-то назвал меня беспомощной… Дункан настороженно следил за волчицей, Финн бесшумно подошел ближе, Аликс подумала было притвориться, что нападает на него, но решила, что он, скорее всего, убьет ее — а это вовсе не входило в ее планы. И она приняла человеческий облик. Дункан удивленно моргнул, потом нахмурился. Финн рассмеялся:
— Да, рухо, я недооценил тебя. Велика, видно, твоя сила, если твоя чэйсула не может расстаться с тобой и на два дня.
Аликс внезапно почувствовала, что замерзла и устала — последние часы отняли у нее слишком много сил. Не обращая внимания на мужчин, она подошла к огню и, опустившись на колени, принялась греть озябшие руки над раскаленными углями.
Дункан молча убрал нож. Финн снова рассмеялся и, подойдя к Аликс, набросил ей на плечи свое одеяло.
— Вот так-то будет лучше, рухолла, — насмешливо промолвил он. — Видишь если Дункан способен позволить тебе замерзнуть до смерти, по крайней мере, этого не позволю я.
Она ответила Финну гневным взглядом и поплотнее закуталась в одеяло. Тот пожал плечами и сел на прежнее место, скрестив ноги.
Дункан подошел к Аликс и остановился за ее спиной:
— Может, ты случайно захочешь объяснить мне, почему…
— Уж не потому, о чем тут болтал Финн!
— Что ж, — вздохнул Дункан, — видно, я хочу слишком многого… Чтобы заставить тебя слушаться, на тебя нужно наложить заклятие.
Она обернулась так резко, что одеяло сползло с ее плеча:
— И ты сможешь это сделать? Дункан рассмеялся и присел рядом, вороша палкой угли в костре:
— Ты еще не знаешь всех наших даров, чэйсула. Так вот, их три. Чэйсули могут принимать облик лиир, лечить земной магией, а также могут заставить подчиняться себе любого — кроме Айлини, — он все-таки улыбнулся. — Но это уж в самом крайнем случае.
— Дункан!
Он усмехнулся, глядя в огонь:
— На самом деле я, конечно, не сделаю этого, чэйсула. Но своими поступками ты вводишь меня в сильное искушение опробовать на тебе третий дар.
— Ты прекрасно знаешь, Дункан, что я здесь из-за тебя. Но теперь — еще и из-за Кэриллона.
Дункан замер:
— Почему?
— Ему нужна наша помощь.
— Откуда ты знаешь? Или ты умеешь слышать мысли не только лиир, но и людей?
Ей не понравилась насмешка в глазах Дункана:
— Ты же знаешь, что не могу. Но я встретила человека, который рассказал мне, что Фергус убит, а Кэриллон взят в плен Торном, сыном Кеуфа Атвийского.
Судя по тому, как выглядел этот человек, битва была кровавой.
— На войне обычно льется много крови, Аликс. Потому я и не хотел, чтобы ты участвовала в ней.
— Мы должны найти Кэриллона.
— Принц — не мальчишка-подросток, Аликс. И он — ценный пленник. Конечно, плен — вещь неприятная, но он жив. Беллэму — а может, и Тинстару — он нужен живым… пока, по крайней мере.
— Я начинаю думать, что твоя ревность может помешать освобождению Кэриллона.
— Я не питаю ревности ни к кому, — резко ответил Дункан — и покраснел, услышав смех Финна.
— Дункан, — настойчиво повторила Аликс, — мы должны найти Кэриллона.
— Мы поедем в Мухаару сражаться с Айлини. Они — гораздо большая угроза, чем Кеуф.
— Ты приговариваешь Кэриллона к смерти!
Дункан тяжело вздохнул:
— Если ему назначена смерть, он умрет. Кэриллон может не быть Чэйсули, но и у него есть своя толмоора.
— Дункан! — недоверчиво воскликнула Аликс, сознавая, что остальные наблюдают за происходящим со спокойным интересом. — Ты же не можешь оставить его в плену!
Взгляд Дункана стал жестким:
— Айлини захватили Мухаару. Если падет дворец, Хомейна окажется в руках Тинстара. Разве ты не понимаешь? Кэриллон будет жить, пока он нужен Беллэму но если падет Хомейна-Мухаар, Кэриллон перестанет быть нужным, более того — он будет угрозой власти Беллэма, и Беллэм уничтожит сперва Шейна, а потом и Кэриллона. Он устало вздохнул:
— Я знаю, что он небезразличен тебе, чэйсула, но мы не можем разыскивать одного человека, когда может быть разрушен целый город.
— Он твой принц, — прошептала Аликс.
— А я — твой чэйсул.
Она нахмурилась:
— Итак, ты отошлешь меня назад?
— А ты уйдешь, если я это сделаю?
— Нет.
Дункан хмыкнул:
— Тогда я не стану тратить слов попусту, — он поднял Аликс, сбросил с ее плеч одеяло Финна и повел ее к тому месту, где спал сам. — Спи, чэйсула, мы выезжаем рано утром, — Мне прямо так-таки и спать? — хитренько спросила она, когда он лег рядом с ней, обняв ее.