А может быть, все наоборот. Не совсем помню.
— Ты выглядишь как самый нарядный официант в зале, — со злой усмешкой замечает Киан.
Он одет в темно-синий костюм с тонким, как бритва, черным галстуком. Его наряд неброский, но выглядит он шикарно.
А еще он выглядит лучше, чем я когда-либо его видел.
Вероятно, потому, что через шесть месяцев после всего, что произошло в замке в Краннагогу, все внешние угрозы клану были более или менее устранены.
А это значит, что у Киана было время исцелиться.
Он больше не хромает. Все его раны давно зарубцевались или исчезли совсем.
— Не ревнуй, — говорю я ему.
— К чему?
— Тот факт, что я определенно более привлекательный брат.
Киан фыркает от смеха. — Да, ладно, большой брат. Если ты собираешься пить этот Kool-Aid22, я не смогу тебе помочь.
— Ты только что поправился. Не заставляй меня снова калечить твою задницу.
— Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь, старина.
Я прищуриваюсь, глядя на него. — Если бы я не собирался жениться сегодня, я бы преподал тебе урок законов Вселенной. Старшие братья непобедимы. Так что, если ты настаиваешь на драке, единственный возможный победитель — это…
— Я.
Мы с Кианом оборачиваемся в одно и то же время.
Голос, который только что произнес, такой жутко знакомый, что заставляет мое сердце неровно биться в груди.
А человек, стоящий в дверях раздевалки, принадлежит к мертвым.
На первый взгляд, он точно такой же, как в тот день, когда ушел. Только после того, как Шон полностью вышел на свет, я начинаю замечать различия.
Черты его лица по-прежнему задумчивы. Он по-прежнему темный и с капюшоном.
Но в нем есть некая легкость, когда он входит в комнату.
— Иисус, — выдыхаю я. — Шон О'Салливан, живой и здоровый.
— Кто же еще, младший брат? — спрашивает он, и на его губах играет улыбка.
Он чисто выбрит, и копна непослушных темных волос, которые у него были раньше, исчезла. Он сбрил их почти до волосистой части головы. Это ему идет.
Меня так давно не называли "младшим братом". Услышав, как он говорит это, я понимаю, как сильно я по нему скучал.
Он подходит прямо ко мне и кладет руки мне на плечи. — Ты собираешься что-то сказать? — спрашивает он. — Или ты предпочитаешь стоять с открытым ртом?
— Как?… Я... Какого хрена? — Мне удается выдавить из себя это.
Я совершенно не нахожу слов.
Смешок Киана — это звук, который выводит меня из транса.
Я свирепо смотрю на него. — Ты имеешь к этому какое-то отношение?
Киан пожимает плечами. — Считай это свадебным подарком, — отвечает он. — Я потратил месяцы, пытаясь найти Шона. И вот… Мне наконец это удалось. С небольшой помощью.
Я перевожу взгляд с них двоих. — Ты действительно здесь, — повторяю я. — Ты, блядь, действительно здесь.
— Я действительно здесь.
Он притягивает меня к себе в медвежьих объятиях, и я хватаюсь за старшего брата, которого, как я думал, никогда больше не увижу.
Этот момент кажется нереальным. Я никогда не думал, что мы воссоединимся. И уж точно не таким образом.
Тот факт, что сегодня день моей свадьбы, делает его еще более особенным.
Когда мы наконец отрываемся друг от друга, я стряхиваю с себя шок. — Мама и папа знают, что ты здесь? — Спрашиваю я.
— Конечно, — отвечает Шон. — Я только что разговаривал с ними обоими, прежде чем подняться сюда.
— И? Как все прошло?
Улыбка Шона натянутая, но не фальшивая. — Все прошло… Что ж, лучше, чем я ожидал. Во многих отношениях папа все тот же несгибаемый сукин сын, каким был всегда. Но в других, более мелких, тонких, практически незаметных аспектах он тоже изменился.
— Я ставлю это себе в заслугу, — немедленно говорю я, одаривая Киана самодовольной ухмылкой, которая, я знаю, разозлит его.
— Мудак, — парирует Киан, но не может полностью скрыть улыбку.
Он делает шаг вперед. Мы втроем становимся свободным полукругом. Это отрезвляющий момент.
И не хватает только одного.
— Я бы хотел, чтобы Аойф была здесь, — говорит Шон. Я тоже об этом думал.
Киан вздыхает. — Жаль, что я ее не встретил.
Я положил руку ему на плечо. — Нам следовало больше говорить о ней. Это наша вина. Однако это изменится. Эта семья слишком долго жила в тени. Пора внести немного света.
Киан благодарно улыбается. Затем мы оба поворачиваемся к Шону.
— Итак, чем ты занимался последние, ну, знаешь, четырнадцать лет?… — Небрежно спрашиваю я.
Он смеется. Затем делает глубокий вдох.
— Давай просто скажем, что… это долгая история, — отвечает он. — И я поделюсь этим с вами обоими. Только не сегодня. Сегодня все о тебе.
— Как и должно быть. Как и должен быть каждый день, на самом деле.
Они оба закатывают глаза, но вскоре мы все снова смеемся.
— Не могу дождаться, когда ты познакомишься с Сиршей, — говорю я ему. — Я не могу дождаться, когда она познакомится с тобой.
— Она потрясающая, — говорит Киан с полной искренностью. За последние несколько месяцев они быстро стали хорошими друзьями. Я бы мог ревновать, если бы не любил их обоих так чертовски сильно.
— Я имею в виду, что она далеко не в лиге Киллиана, — продолжает Киан. — Я, честно говоря, не знаю, почему она с ним.
Я бью его по руке. — Ну, она хотела самого горячего и умного брата О'Салливана, — говорю я, указывая на себя. — Выбор был очевиден.
— Да, конечно, — говорит Киан с ехидной улыбкой. — Но только потому, что Шон уже уехал из страны, а мне было десять, когда ты сделал свой ход.
Я прищуриваюсь, глядя на него, и они с Шоном разражаются смехом.
Потрясающе иметь это. Что еще более удивительно, так это то, насколько естественно это ощущается, несмотря на то, что мы никогда не испытывали этого раньше.
Прошло четырнадцать гребаных лет.
Мы были детьми, когда наши пути разошлись.
Теперь мы мужчины.
Но такое чувство, что мы вступили в отношения, которые существовали всегда.
— Итак, — говорю я, хватая Шона за плечо. Может, мне просто нужен повод прикоснуться к нему. Чтобы доказать себе, что он настоящий. — Ты здесь один?
Шон одаривает нас обоих улыбкой, которая преображает его лицо. — Вообще-то... нет.
Мы с Кианом обмениваемся взглядами.
— Ну, разве эта улыбка не говорит о многом?
Шон смеется. — Ты познакомишься с ней на церемонии. Она сейчас внизу с мамой.
— Ты не расскажешь нам, как вы познакомились? — Спрашиваю я.
— Думаю, я подожду, пока ты не познакомишься с ней, — уклончиво отвечает Шон. — Как я уже сказал, этот день посвящен тебе и Сирше.