Прежде чем я успеваю ответить и сказать ему, каким надоедливым придурком он себя ведет, открывается дверь.
Мы все трое поднимаем глаза, когда входит отец.
Мы втроем поворачиваемся к нему лицом, когда он останавливается в дверном проеме. Его светлые глаза скользят по всем нам троим с выражением, почти сходящим за привязанность.
— Я никогда не думал, что снова увижу всех троих своих сыновей вместе в одной комнате, — говорит он, нарушая тишину.
Определенно, все еще сохраняется некоторое напряжение — у каждого из нас свои непростые отношения с этим мужчиной, — но это не накаляет атмосферу между нами так, как я мог ожидать.
Па смотрит на каждого из нас по очереди, долго и пристально.
Первым он протягивает руку Киану. Они торжественно пожимают друг другу руки, не произнося ни слова.
Я следующий. Я смотрю отцу в глаза и пожимаю ему руку. Как мужчина мужчине. О'Салливан О'Салливану. Отец сыну.
Наконец, он поворачивается и протягивает руку Шону. Жест может показаться формальным, но я понимаю его значение. Мы все понимаем.
Раскрытая ладонь, протянутая в знак мира. Перемирие после четырнадцати лет молчаливой, отчужденной войны друг с другом.
И на этот раз я не шучу. Я оставляю серьезный момент в силе.
Иногда это правильный выбор.
— И на этой ноте я должен сообщить вам всем, что решил уйти в отставку.
Говорите что угодно об этом человеке, но я никогда не думал, что у него много комедийного тайминга. Хотя сейчас не могу ему в этом отказать — это чертовски веселая подача.
Я в шоке поднимаю брови. Киан тоже. Единственный, кто даже отдаленно не выглядит удивленным, — это Шон.
— Уходишь на пенсию? — Я изумленно смотрю на папу. — Но почему?
— Мне скоро исполнится шестьдесят семь, — он объясняет просто. — Пришло время мне передать эстафету, Киллиан.
Я тупо киваю, ожидая, что он скажет мне, что мне нужно сделать все возможное, чтобы быть рядом с Кианом.
— Это не всегда будет легко. Но я знаю, что ты сможешь это сделать.
Мне требуется мгновение, чтобы осознать его слова. — Я... ты хочешь… ты передаешь эстафету мне?
Я немедленно поворачиваюсь к Киану. Это должен быть он, не так ли?
— Ты удивлен? — Спрашивает Киан, закатывая глаза. — Столько ложной скромности.
Я качаю головой. — Нет, ты все перепутал. Киан должен быть...
— Шон никогда не хотел быть доном, — говорит отец. — И Киан тоже не хочет. Но ты хочешь.
У меня нет слов.
— Наконец-то кому-то удалось заткнуть тебе рот, — Шон смеется. — Определенно благоприятный день.
Я бросаю на него свирепый взгляд, но выражение моего лица становится серьезным. — Папа, ты что, серьезно?
— Я серьёзно, — говорит он. — Это правильно.
И на этом все.
Я сглатываю комок в горле и готовлюсь к испытаниям, которые ждут меня в будущем. У меня чертовски большие проблемы, но я знаю, что справлюсь.
Я не буду один.
У меня есть папа и мама.
У меня есть Киан.
Черт, у меня даже снова есть Шон.
Но самое главное, у меня есть Сирша.
Отец останавливается на пороге, направляясь к выходу, и оглядывается через плечо.
— Вам следует знать, что я убираю огороженный сад на заднем дворе, — сообщает он нам. — Он больше не имеет смысла.
Я улыбаюсь, когда отец выходит из комнаты.
— Черт, — смеется Киан.
Шон хмурится. — Что это было?
Мы с Кианом обмениваемся взглядами. Я, например, рад, что Шон никогда не увидит надгробий с нашими именами. Вероятно, мне придется объяснить ему это в какой-то момент. Но сейчас для него важно знать только одно.
— Я думаю, это было извинение, — Я говорю ему. — Я объясню позже. Но прямо сейчас мне нужно жениться.
Точно по сигналу дверь открывается, и Артем просовывает голову внутрь.
— Вы трое закончили с макияжем? — нетерпеливо спрашивает он. — Давайте отправим это шоу в турне.
Ухмыляясь, как гребаный идиот, я выхожу из своей комнаты и спускаюсь вниз. Артем идет рядом со мной. Технически, он официально признан шафером, хотя мне кажется, что на самом деле у меня их сегодня трое.
Куинн крадучись подходит, когда мы проходим через дом. У него что-то в руках. — Для вас, сэр, — просто говорит он.
— Уверен, подарки должны подождать до окончания церемонии, — растягиваю я слова.
— Этот был предназначен для досрочной доставки, сэр.
Я хмурюсь. — От кого он?
В ответ он просто протягивает его мне и уходит.
Я ставлю громоздкий предмет на пол и срываю оберточную бумагу. Внутри венок из потрясающих цветов.
Но он выглядит иначе, чем любой из букетов, которые я видел сегодня. Странно иностранный. Почти как из...
— Эти ублюдки... — Я тихонько смеюсь. Мои руки немного дрожат, когда я открываю открытку, прилагающуюся к венку.
Пончо!!! на нем написано. Маленькая птичка сказала нам, что ты сегодня женишься. Прости, что мы не сможем быть там, но я хотела послать тебе подарок. Папа передает тебе привет. Гаспар тоже, хотя он становится немного старым, толстым и ленивым. Он скучает по тебе. Мы все скучаем. Я надеюсь, ты сделал все, что должен был сделать в Ирландии, и сможешь как-нибудь скоро навестить нас. На всякий случай приготовлю жареного цыпленка с твоим именем (а еще крышу нужно починить, так что было бы здорово, если бы ты поторопился!)
Te quiero mucho (это значит, что я тебя очень люблю),
Carla Amengual de la Cavallería Hernandez23
Я кладу карточку на стол с глупой улыбкой, растянувшейся от уха до уха. — Culín, — Шепчу я себе под нос. — Te quiero mucho, too24.
У меня такое чувство, что она поймет намек.
— Нам действительно пора идти, — говорит Артем из-за моего плеча. — Ты не можешь опоздать на собственную свадьбу. Сирша тебя убьет.
Я вздрагиваю и прячу визитку Карлиты во внутренний карман пиджака. — Боже упаси. Эта женщина наводит ужас.
Сирша — та, кто настояла, чтобы мы поженились в поместье О'Салливанов. Как всегда, ее выбор был правильным.
Мы с Артемом направляемся в нижний сад с видом на озеро. Там есть гигантская арка под балдахином, усыпанная цветами.
Это идеальная обстановка. Я чувствую, как волнение разливается по моему телу.
Вот почему я вернулся в Ирландию.
Я вернулся за счастливым концом, который оставил позади.
Гости перешептываются, когда я прохожу мимо них. Некоторые здороваются, другие встают, чтобы пожать мне руку.