Теперь он достаточно близко, и я чувствую исходящий от него запах алкоголя. Определенно пьян.
Я надеюсь, что его марионетки одинаково пьяны. Возможно, так будет легче справиться со всеми тремя.
Если до этого дойдет.
— Я не шлюха! — Сирша в ярости. — Не всех нас можно купить, ублюдок.
У Мурта дергается челюсть. — Каждого можно, блядь, купить, — рычит он.
Прежде чем встать на ноги, я тщательно накрываю Сиршу пледом. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них видел ее обнаженной.
Я тянусь за штанами, но Мурта пытается меня остановить.
Однако я предвижу это движение и действую быстро. Я хватаю его за руку и отвожу ее назад. Я могу легко сломать ее, но ситуация щекотливая, и я не хочу провоцировать драку, если ее можно избежать.
Поэтому вместо этого я выкручиваюсь достаточно сильно, чтобы было больно, и отталкиваю его назад, прежде чем хрустнет кость.
Он рычит от боли, когда врезается в ту же кирпичную стену, к которой прошлой ночью я прижал Сиршу.
Головорезы Кинахана продвигаются вперед, но ни один из них не делает решительного шага в мою сторону.
Я пользуюсь возможностью, чтобы бросить Сирше ее одежду, а затем натягиваю штаны.
Сирша хватает свою одежду и ныряет за один из самых больших цветочных горшков, стоящих у боковой стены. Это не закрывает ее полностью, но я не хочу отводить глаз ни от одного из трех мужчин, стоящих перед нами.
— Ты ублюдок, — рычит Мурта.
— Не связывайся со мной, блядь, Мурта. Ты не хочешь драки.
— Может, хочу.
— Тогда ты еще глупее, чем кажешься.
Его глаза сужаются, гнев вытесняет боль на его лице. — Ты забываешь, кто я такой. С кем я связан.
— Я ничего не забыл. Ты чертовски богатый мальчик, у которого богатый папочка. Поздравляю.
— Ронан О'Салливан — могущественный человек. Но он не такой могущественный, как мой отец. Больше нет.
— Это гребаная чушь.
— Это не так, — Мурта отвечает, облизывая губы. — В распоряжении моего отца семья Кинаханов, не говоря уже о половине полицейских города.
Он выпрямляется и морщится. — На случай, если ты слишком туп, чтобы связать воедино точки, это означает, что мы значительно превосходим вас численностью. — На его лице появляется торжествующая улыбка. — И это значит, что ты не хочешь связываться со мной.
— Я предпочитаю оставаться в стороне от политики бизнеса, — говорю я ему. — Что означает, что у меня нет проблем выбить из тебя все дерьмо и позволить фишкам упасть, куда они могут.
— Твой отец может не согласиться.
Я свирепо смотрю на него. Его уверенность начинает меня раздражать.
Одно я знаю точно о Броуди Мурта: он гребаный трус.
Единственная причина, по которой он стоит здесь передо мной с такой бравадой, заключается в том, что он чувствует себя неприкасаемым.
— На самом деле, я знаю, что он не согласится, — продолжает Броуди. — Он знает, что больше не главный в этом городе.
— Это гребаная ложь.
— Уверен? — Спрашивает Мурта. Он явно наслаждается собой.
Я бросаю взгляд на Сиршу и с облегчением вижу, что она уже почти полностью одета.
— Тогда зачем ему соглашаться на встречу с моим отцом? — он требует.
Я бледнею. Я, блядь, чувствую, как мой цвет становится призрачно-белым.
— О боже. Ты этого не знал, не так ли? Полагаю, отец недостаточно доверяет сыну, чтобы делиться с ним важными делами клана. Довольно жалко, тебе не кажется?
— Единственное, что здесь вызывает жалость, — это ты, — Сирша кипит, выходя из-за большой вазы.
Ее глаза прикованы к Мурта, даже когда она делает шаг ко мне.
Губы богатого мальчика растягиваются в злобном оскале. — Тебе нужно заткнуть свой шлюший рот, — рычит он. — Мужчины разговаривают.
— Я вижу здесь только одного мужчину, — отвечает она, не сбиваясь с ритма. — Тот, что стоит рядом со мной. Остальные — просто мальчишки, играющие в гангстеров.
Он делает яростный шаг вперед, но я оказываюсь перед Сиршей и отталкиваю его назад.
— Ты, блядь, к ней не прикоснешься.
Он восстанавливает равновесие. Его взгляд перебегает с Сирши на меня.
— Так это больше, чем просто быстрый трах на паршивой крыше, да? — спрашивает он. — Вот что я тебе скажу, О'Салливан: я позволю тебе уйти. Я даже не скажу твоему отцу о твоем неуважении к моей семье.
Я прищуриваюсь. Ожидая подвоха.
— Если… ты отдашь мне девушку.
Сирша мгновенно напрягается.
Но я этого не делаю.
Я просто смеюсь этому ублюдку в лицо. — Как я уже говорил, ты не поднимешь на нее руку.
Мурта качает головой. — Ты же знаешь, что идти против меня неразумно.
Я действительно знаю.
Мне просто все равно.
И он начинает это понимать.
Он думает, что застает меня врасплох, когда бросается вперед, но его намерения написаны на его тупом гребаном лице с той секунды, как до него доходит идея.
Я более чем готов к встрече с ним.
Я двигаюсь ему навстречу и через несколько секунд беру его в захват за голову. Он кричит от ярости, когда оба его человека быстро набрасываются на меня.
— Киллиан! — Сирша предупреждает.
Но я, блядь, в своей стихии.
Я не лгал, когда говорил, что буду защищать ее. Это моя новая миссия в жизни. Это все, что теперь имеет значение.
Мурта все еще у меня под мышкой, когда я использую его тело как рычаг, чтобы развернуться и ударить одного из его приспешников по лицу. Мужчина шатается и вскрикивает.
Второй Кинахан, очевидно, немного умнее. Он останавливается примерно в трех футах от меня и вытаскивает пистолет.
Но опять же, я держу его босса в ежовых рукавицах.
Так что, может быть, все-таки не такой уж и умный.
Смеясь, я поднимаю Мурта в вертикальное положение и убеждаюсь, что он прямо передо мной.
— Хочешь пострелять, приятель? — Я насмехаюсь. — Давай, блядь.
Тогда я понимаю, что если его марионетки вооружены, то Мурта определенно вооружен. Я ощупываю его пояс, не сводя глаз с двух марионеток передо мной.
— Кстати, не льсти себе, — Говорю я ему, пока он пытается освободиться. — У меня нет дурных намерений. Просто нужно найти свой пистолет.
Джекпот.
Я вытаскиваю у него пистолет, взвожу курок и прижимаю к его виску.
— В любом случае, ты не в моем вкусе.
— Ты гребаный мудак! — он выступает против меня.
Я смеюсь. В основном потому, что это смешно. Но также потому, что я знаю: чем больше я смеюсь, тем больше он злится.