Его раскрытая ладонь скользит по моей щеке, сворачивая шею в сторону.
Я отшатываюсь назад, наполовину шокированная, наполовину ошеломленная силой пощечины.
— Ты права в одном, — Тристан рычит на меня. — Я буду твоим личным гребаным монстром. Если только ты, блядь, не научишься подчиняться.
Он снова хватает мое лицо и наклоняется. Он прикусывает мою нижнюю губу, пока я не чувствую, как трескается кожа. Затем он отходит, когда я ощущаю металлический привкус крови на языке.
— Пора ловить беглеца, — напевает он.
Секунду спустя я слышу, как хлопает дверь.
Звук кажется таким окончательным. Как будто топор опускают на мою голову.
Мои колени почти сразу же подкашиваются, и я рушусь на пол. Я теряю себя в отчаянии и безнадежности.
— Киллиан, — Рыдаю я в пустой, безжизненной комнате. — Киллиан, ты сможешь выбраться отсюда. Ты сможешь это сделать. Ты должен.
Я даже не знаю, с кем говорю.
Я разговариваю с Киллианом?
Обращаюсь ли я к высшей силе?
Или, может быть, я, как всегда, просто разговариваю сама с собой.
Глава 17
Киллиан
Дублинский аэропорт
Попасть в аэропорт оказалось проще, чем я ожидал.
У входов в аэропорт стоит довольно много полицейских. Но толпа огромная и нетерпеливая. Временные контрольно-пропускные пункты, которые они установили перед каждым входом, создают тупиковую ситуацию, которая создает больше проблем, чем решает.
Короче говоря, это гребаный хаос.
И в хаосе я нахожу то, что мне нужно, чтобы отвлечься.
Сначала я незаметно выбрасываю пистолет в мусорное ведро. Затем направляюсь к дверям.
Я слегка пригибаюсь и проскальзываю в аэропорт вслед за несколькими высокими бизнесменами, возвращающимися в свою родную Германию. Мне удается пробираться сквозь движущиеся волны пассажиров, пока я не миновал контрольно-пропускные пункты.
Донал находится именно там, где сказал отец, во втором международном терминале.
Этого человека мгновенно забываешь. Анонимность даже тогда, когда смотришь ему прямо в лицо. Одетый в темные брюки и мятую белую рубашку на пуговицах под ужасающе уродливым жилетом-свитером, вы никогда бы не подумали, что он самый искусный фальсификатор Дублина.
— Малыш Донни, — Я здороваюсь, хотя в моем голосе нет ни капли теплоты.
По правде говоря, я чувствую себя опустошенным. Совершенно разбитым изнутри.
Он коротко кивает мне и жестом приглашает следовать за ним.
Он ведет меня в один из внутренних коридоров, ведущих к туалетам. Но вместо того, чтобы направиться в мужской туалет, он поворачивает налево, к складу.
Комната приличных размеров, но самое главное, что вокруг никого нет.
— Кого тебе пришлось подкупить? — Спрашиваю я.
— Только один дежурный, — сухо отвечает Донал. — Я чертовски ненавижу аэропорты.
— На мой вкус, здесь немного многолюдно.
— В этом-то и проблема, — говорит он. Не теряя времени, он достает из своего портфеля мои новые документы.
Я беру свой поддельный паспорт и смотрю.
— Найл Маллиган, двадцать три года… что за черт? — Я стону. — Ты сделал меня гребаной брюнеткой?
— Твои светлые волосы слишком сильно выделяются, — говорит Донал без тени юмора. — Они будут искать белокурого умника с глупой ухмылкой на лице.
Очевидно, он не заметил, что за последний час я перестала улыбаться.
Но неважно. Я не в настроении выслушивать объяснения.
— Ты забыл тот факт, что я все еще блондин? — Говорю я, указывая на свою голову.
Донал достает что-то еще из своего чемодана. — Я пришел подготовленным.
— Краска для волос? — Я замираю, когда вижу, что он держит в руках. — Ты, блядь, серьезно?
— Она держится всего два дня, — кисло отвечает Донал. — Просто побрызгай и уходи.
— Черт, — Я бурчу. — Хорошо. Обрызгай меня.
Через пять минут я уже чертов брюнет.
— Билет? — Спрашиваю я.
Он протягивает мне билет. Я опускаю взгляд на детали, уставившиеся на меня.
— Итак, я направляюсь в Америку.
— В Лос-Анджелесе, — подтверждает Донал. — Оттуда ты сможешь выбраться сам.
Он говорит так, будто всё до смешного просто. Просто иди своим путём. Ла-ди-блядь-да. Словно я иду по лесу на весёлый пикничок.
Часть меня хочет спросить его, что, черт возьми, я должен делать, когда приеду. Но он не из тех людей, которые могут предложить много утешений.
И пошел он нахуй. К черту это.
Мне не нужна ничья помощь.
Теперь я сам по себе.
— Спасибо, Донал, — говорю я ему.
Он поднимает на меня взгляд, его глаза как бы прищуриваются, как будто он не может меня ясно видеть.
— Я работаю с твоим отцом уже более двадцати лет, — говорит он. — Это старше тебя.
— Я ценю твою помощь с математикой, приятель, — растягиваю я слова. — Ты что, становишься слишком сентиментальным по отношению ко мне, Донал? — Спрашиваю я.
Это была шутка, но, честно говоря, он выглядит смущенным, когда протягивает мне остальные документы в черной сумке. Странно. Он никогда так не проявляет эмоций.
— Будьте осторожны, мастер Киллиан.
Это не тот титул, которым он когда-либо называл меня, но я понимаю чувства, которые он пытается донести.
— О, Донал. Я тоже люблю тебя, жалкий старый ублюдок.
Его глаза выпучиваются, как будто я только что сказала что-то непристойное. — О чем ты, черт возьми, говоришь?
Обычно я бы прямо сейчас сорвался с катушек.
Но смеяться больно. Даже улыбка на моем лице кажется натянутой. Наполовину сформированная.
Я хлопаю Донала рукой по плечу. — Еще увидимся, старый друг.
— Держись подальше от неприятностей, — говорит он. Почти как предупреждение.
— Невозможно, — отвечаю я. — Ты видел меня не в последний раз.
— Разве я, черт возьми, этого не знаю...
Я киваю ему, а затем выхожу из камеры хранения и направляюсь обратно в основную часть аэропорта.
Здесь шумно, вот-вот лопнет от приходящих и уходящих людей. Кто-то уезжал в отпуск, кто-то по делам, кто-то порхал отсюда туда, не заботясь ни о чем на свете.
Я не могу относиться ни к одному из них. Я не турист и не путешествую по работе.
Я беглец.
У меня нет дома. У меня нет семьи. У меня нет друзей.
Я оглядываюсь через плечо, но знаю, что больше не увижу Донала. У него талант сливаться с толпой и исчезать. Это часть того, почему он хорош в том, что делает.