— Отвали сейчас же, — рычит новенький.
Татуировка Орла неприятно рычит. Но, к моему изумлению, он поворачивается и уходит. Он даже не оглядывается в мою сторону.
Я поворачиваюсь к темноволосому мужчине передо мной. Я был прав, предположив, что он молод. И насчет уверенности я тоже был прав.
Просто в нем есть что-то слишком особенное. Элемент тени, мерцающий под поверхностью.
Однако бедняга выглядит ужасно серьезным. Чем-то напоминает мне Шона. Как будто на его плечах лежит тяжесть всего этого чертова мира.
— Мой герой, — Я саркастически падаю в обморок. Я сплевываю еще больше крови на землю.
Темноволосый мужчина мгновение пристально смотрит на меня. Затем его лицо расплывается в довольной улыбке, и я могу сказать, что застал его врасплох.
Черты его лица не выглядят типично американскими. На самом деле, в нем очень мало того, что отдает этой страной.
— Ты идиот, — сообщает он мне как ни в чем не бывало.
Я пожимаю плечами. — Это не первый и не худший раз, когда меня так называют.
— Я тебе верю. Пошли.
Я не ожидал приглашения, но что, черт возьми, мне еще остается делать?
Я выхожу за ним из паба. Через несколько дверей от паба есть переулок, и мы сворачиваем в него.
Он чертовски огромен. Но, по крайней мере, здесь тихо. Достаточно тихо, чтобы стук в моей голове немного утих.
Я оглядываюсь по сторонам, а затем смотрю на темноволосого парня передо мной. — Послушай, я знаю, что называл тебя своим героем и все такое, — Начинаю я. — И я польщен, что ты пришел мне на помощь. Правда, польщен. Но я не увлекаюсь парнями. Хотя, если бы я увлекался — а, как мы выяснили, я не увлекаюсь — ты бы определенно был в моем вкусе. Вся эта "темная и опасная" аура, которой ты себя окружил, действительно работает в твою пользу.
— Ты, блядь, все еще разговариваешь? — он перебивает меня, приподнимая одну темную бровь.
Я ухмыляюсь. — Ты привыкнешь к этому.
Он медленно кивает, все еще изучая меня прищуренными глазами. — Я Артем, — говорит он в конце концов.
— Киллиан. Мне очень приятно, правда.
— Новенький в Лос-Анджелесе, да?
— Неужели это так очевидно?
— С таким же успехом ты мог бы повесить себе на лоб неоновую вывеску.
— Забавно. Мой отец говорил, что мне не хватает нескольких ватт до электрической лампочки.
Артем не то чтобы улыбается, но в его глазах читается веселье. — Какого хрена ты там делал?
Я пожимаю плечами. — Развлекался?
— Это выглядело так, будто тебе надрали задницу.
Я фыркаю. — В любой другой день я бы уделал эту ходячую гирю. Я просто устал от перелета.
— Когда ты приземлился?
— Два часа назад, я думаю? — Неуверенно спрашиваю я. — Или, может быть, три. После седьмой кружки пива я потерял счет времени.
— Господи, — гримасничает Артем. — И первое, что ты сделал, приземлившись, это зашел в бар и напился до бесчувствия?
— Конечно, Напился.
— Черт. Мне нравится твой стиль.
— Большинству людей нравится.
— Куда едешь? — С любопытством спрашивает Артем.
Я оглядываю переулок, словно взвешиваю возможные варианты для моей новой территории. — Я фактически бездомный, — объясняю я. — Но я симпатичный. Так что, думаю, смогу подзаработать на улицах.
Артем фыркает от смеха, но я могу сказать, что он изучает меня. — Звучит как надежный план, — говорит он. — Но, возможно, у меня есть кое-что получше.
— О, да? Ты снова собираешься меня спасать?
— Только потому, что у меня такое чувство, что ты умрешь здесь без меня.
Я ухмыляюсь. — Приятель, не позволяй моей модельной внешности ввести тебя в заблуждение. Я крутой. Я хардкорный. Я приземляюсь на ноги.
Артем прищуривается, глядя на меня. — Теперь строишь из себя крутого?
— Черт возьми, да. Сражайся за семью, умри за семью. Что-то в этом роде.
Он присвистывает, как будто это произвело на него впечатление. — Поговорим о том, как найти свою собственную.
Я поднимаю брови, когда кусочки складываются воедино. — Ты хочешь сказать... Черт, приятель, у тебя есть связь?
— Я наследник Братвы Ковалевых, — гордо говорит он. — Довольно скоро ты узнаешь это имя.
Неудивительно, что в этом парне есть природный авторитет. Его готовили к тому, чтобы однажды взять верх.
Совсем как Шон.
— Давай, — говорит Артем. — Ты можешь переночевать у меня.
И поскольку у меня нет плана, я соглашаюсь.
— Спасибо, чувак, — говорю я. — Я бы крепко поцеловал тебя в знак благодарности, если бы не боялся, что меня ударят.
— Хорошие инстинкты. Мне бы не хотелось спасать твою задницу и надирать ее в одну и ту же гребаную ночь.
Я хихикаю, когда мы сворачиваем на улицу и начинаем идти. Огни Голливуда больше не кажутся такими жестокими. Не совсем такими суровыми. Не совсем так бросается в глаза.
— Так что привело тебя в Лос-Анджелес? — Спрашивает Артем.
Я бросаю на него взгляд. — Приятель, это чертовски длинная история.
— Ты куда-то спешишь?
Смех замирает у меня на губах. — Нет, — тихо говорю я. — Мне некуда идти.
Мы подходим к его машине, и мои брови взлетают на лоб. — Иисус Христос, — Я дышу. — Это что, гребаный Lotus Elise?
Артем улыбается. — Только что сошедший с конвейера.
Я поднимаю на него глаза. — Я передумал. Может быть, мне нравятся мужчины.
Он закатывает глаза. — Садись в гребаную машину. И оставайся на своей стороне.
Смеясь, я сажусь в машину, думая об одном: это могло бы стать началом прекрасной дружбы.
Глава 19
Киллиан
12 лет спустя.
Отдаленная горная вершина на севере Мексики
Я собираюсь умереть.
Я и раньше был близок к смерти. На самом деле, несколько раз. Но никогда не испытывал ничего подобного.
В этой боли есть какая-то окончательность, которая пронизывает мои кости и заставляет меня чувствовать себя решительно смертным.
Вооруженные солдаты, одетые в черное, кружатся вокруг меня среди редкой горной листвы. Некоторые наступают на меня, когда собираются вокруг Артема.
Он лежит в грязи в нескольких футах от своего дяди Будимира.
Я так обезумел от боли, что едва могу ясно мыслить. Но вид властолюбивого ублюдка, который вызвал все это, до сих пор заставляет мой желудок сжиматься от ярости.
Злобный дядя Артема, наносящий удар в спину. Человек, который пытался украсть трон Артема в качестве Дона Братвы Ковалевых.