Человек, который пытался убить всех нас.
Меня. Артема. Жену Артема, Эсме.
Я должен был предвидеть, что это, блядь, произойдет. Я должен был подготовиться к этому.
Но я этого не сделала, и теперь мы с моим лучшим другом находимся во власти невменяемого психопата, которому нужно что-то доказать.
И это моя вина.
Это все моя гребаная вина.
Я пытаюсь пошевелиться, но мое тело тут же сковывает судорога. Наверное, не самая мудрая идея.
У меня в груди застряли три пули, любезно предоставленные Будимиром, который использовал меня для стрельбы по мишеням, чтобы пытками заставить Артема отказаться от своего первородства, и я истекаю кровью из глубокой раны на руке. Запах моей собственной крови наполняет мои ноздри и затуманивает зрение.
Один из солдат-предателей Будимира бьет меня ногой в живот.
Я рычу, но ни звука не срывается с моих губ, когда я переворачиваюсь. Мои ноги спотыкаются о небольшой выступ. Я пытаюсь карабкаться за опорой по земле, но я иду, иду...
Черт.
Вес моего тела тянет меня через край, и я тяжело падаю на землю двумя или тремя футами ниже. Сверху на меня падают сухие листья.
Все, что болело раньше, теперь болит вдвое сильнее.
Я пытаюсь поднять глаза, чтобы понять, что происходит. Из-за того, как я приземлился, я едва вижу Артема.
Но я вижу Будимира.
Ублюдок окружен своими людьми. В его глазах маниакальный блеск. Триумф. Чистое гребаное ликование.
Он что-то говорит, но слова звучат расплывчато. Как будто они доносятся издалека.
Сосредоточься, ублюдок! Тихо шиплю я про себя.
Важно, чтобы я как можно дольше сохранял самообладание.
Но боль... гребаная боль...
Затем в воздухе раздается выстрел.
Нет!
Артем…
Моя голова опускается. У меня не осталось сил держать ее.
Все рушится. Все сломано. Все в дерьме.
Я думаю, вот как это закончится для нас.
Вокруг все больше разговоров, все больше суеты. Несколько мужчин проходят рядом с тем местом, где я упал. Я вижу, как их сапоги хрустят по листьям.
— Где ирландец?
— Сбросил его с того выступа. Он мертв.
Ублюдки. Потребуется нечто большее, чем пара огнестрельных ранений, чтобы убить меня.
— А Артем?
— Умирает. Босс хочет, чтобы он истекал кровью медленно. Это всего лишь вопрос времени. Здесь все равно никого нет.
— Давай выдвигаться.
— Самое гребаное время.
Они делают именно это. Топают обратно в Лос-Анджелес и захватывают Братву, которая должна принадлежать Артему. Это занимает всего несколько минут.
А потом я остаюсь один.
Мы одни, напоминаю я себе.
Артем все еще жив.
Что означает, что есть гребаная надежда. Если я просто смогу заставить свое тело сотрудничать, возможно, я смогу спасти себя. Возможно, я смогу спасти Артема.
Несколько минут я изо всех сил пытаюсь пошевелиться. Но мои мышцы просто не реагируют, и даже малейшее подергивание вызывает обжигающую боль, пронизывающую меня насквозь.
О движении не может быть и речи.
Мне нужно позвать на помощь.
Кого-то.
Кого угодно.
Но мой рот отказывается открываться. Любые звуки, вырывающиеся из меня, тут же заглушаются резким горным ветром.
Проходят еще минуты. Они всегда говорят, что твоя жизнь проносится перед глазами, как будто ты вот-вот умрешь.
Для меня это звучало как полная чушь.
Но когда я признаю поражение, когда я замыкаюсь в себе и жду смерти, мои воспоминания выходят на волю с яростью.
Я знаю, что должен бороться с бессознательностью. Но мои веки такие чертовски тяжелые.
И в тот момент, когда я закрываю их, я вижу кое-что. То, чего я не видел очень давно.
Я вижу Дублин. Мощеные улицы, на которых я вырос.
Свободная Канарейка, чумазая, потрескавшаяся и прекрасная.
Я вижу Киана и Шона ясным летним днем, гоняющихся по полю за этой ужасной собакой Шона.
Все так чертовски ясно. Это только подтверждает правду, которая медленно начинает доходить до меня.
Я действительно умираю.
— Артем!
Мои глаза распахиваются.
Это ведь не мое воображение, не так ли?
Кто-то только что позвал Артема. И я знаю этот голос. По крайней мере, я узнаю его. У меня с этим ассоциируется имя, но сейчас оно не всплывает у меня в голове. Боль вытесняет его, заглушает.
Черт... Как ее зовут?
Я слышу движение.
И тут я вижу ее.
Темные волосы, красивые черты лица, стройная фигура.
Эсме.
Вот и все.
Так ее зовут.
Ее зовут Эсме. Она зовет Артема.
А я Киллиан О'Салливан.
Мы не мертвы. Пока нет.
Я открываю рот и пытаюсь позвать ее по имени, но, кажется, не могу вспомнить, как правильно говорить.
По крайней мере, мои глаза открыты. Я вижу, что ей удалось проехать здесь на машине.
Что за гребаная звезда. Артем определенно выбрал правильную женщину.
Вернее, судьба выбрала ее для него.
В любом случае, он не настолько глуп, чтобы отрицать то, что получил в Эсме Морено.
Я почти безжизненно наблюдаю, как ей каким-то образом удается поднять его на ноги. Наблюдать за этим больно, потому что она явно не в силах выдержать его вес, и он стонет от боли так же, как и я.
Но она отказывается сдаваться.
Артем рвется вперед, пытаясь помочь ей. Очевидно, чего ему это стоит.
Ни один из них даже не взглянул в мою сторону. А даже если бы и посмотрел, сомневаюсь, что они заметили бы меня. Между листьями, выступом и ночными тенями я с таким же успехом мог бы быть невидимым.
Что в основном переводится как "Я в полной заднице".
— Эсме!
Кажется, мне удалось крикнуть. Но на самом деле это едва ли громче шепота.
Вокруг нас завывает ветер. Облака закрывают лунный свет. Эсме меня ни за что меня не увидит.
Когда двигатель машины снова заводится, я знаю, что для меня все кончено.
Шины хрустят по гравию. Становится все тише и тише.
А потом они ушли. Забрав с собой мои последние надежды.
Как только я перестаю слышать шум машины, я снова закрываю глаза. На этот раз я не сопротивляюсь. Я не пытаюсь бодрствовать.
Вот и все. Моя гребаная лебединая песня.
Я позволил ее лицу заполнить мои веки.
Я позволяю себе вспомнить все, всю ее. Наши слова, сказанные шепотом, и наши страстные обещания.
Я спрятал их все в самых темных уголках своего разума, ожидая того дня, когда смогу вытащить их снова. Ожидая того дня, когда смогу в них разобраться. И этот день настал. Я как наркоман, который наконец позволил себе сломаться после двенадцати лет воздержания.