Проходит еще минута, и я могу дышать, потому что знаю, что это безнадежное дело.
Он тоже это знает. Рыча, он снова бьет меня, отбрасывая обратно на диван.
Это едва воспринимается как боль. Ничто из того, что он делает, в эти дни не причиняет боли так сильно, как раньше. Сегодня ночью — меньше, чем когда-либо.
На самом деле так мало, что я не могу удержаться от смеха.
— Ты думаешь, это блядь смешно? — он требует. — Ты маленькая шлюха!
Он поднимает руку, чтобы снова дать мне пощечину.
Но на этот раз я к этому готова.
Я пригибаюсь под пощечиной и стреляю вперед, низко пригибаясь к земле. Со спущенными штанами на лодыжках Тристан пытается развернуться и последовать за мной, но спотыкается и сильно ударяется о землю.
Я бегу на кухню.
Нож, нож, где гребаный...
Я нахожу мясницкий нож как раз в тот момент, когда слышу, как он несется ко мне, тяжело ступая огромными шагами, тук-тук-тук.
Я хватаю нож, а потом, черт! Он выпадает из моих дрожащих рук.
Тук-тук-тук. Он почти здесь.
Заворачивает за угол, как раз в тот момент, когда я опускаюсь на колени и поднимаю его.
Он в двух шагах, Тук–тук…
Я беру в руки нож, встаю и размахиваю им между нами.
— Отойди нахуй, — киплю я. Я обнажена, как в день своего рождения, и дрожу, как осиновый лист.
Но в моем голосе безошибочно угадывается яд.
Тристан делает паузу. Обдумывает ситуацию. Весь алкоголь, который ему пришлось выпить, не помогает ему соображать быстрее, но в конце концов он решает, что это больше не стоит того.
Его жалкий, мягкий член все еще висит, как крошечная лапша, у него между ног.
— Ты принадлежишь мне, — шепчет он низким, угрожающим тоном. — Ты моя маленькая шлюха, Сирша Риарден. Я заклеймил тебя своим именем. Ты, блядь, принадлежишь мне. И ты знаешь это, не так ли?
Это часть унижения.
Это моя жизнь.
— Убирайся нахуй из моего дома, — Шепчу я.
Он смеется. Кудахчет, как долбаный псих.
Затем, пожав плечами, он снова натягивает штаны, одевается и уходит, не сказав больше ни слова.
Три секунды спустя я слышу, как хлопает входная дверь.
Он ушел.
Я возвращаюсь в гостиную и падаю голая, дрожа, на диван. Я обхватываю себя руками и обнимаю до тех пор, пока слезы не высыхают у меня на лице.
Я не могу продолжать так жить.
Я не могу продолжать так жить.
Эта мысль звенит у меня в ушах, пока я, наконец, не начинаю обращать на нее внимание.
Мне тридцать лет.
Я была с Тристаном двенадцать лет.
Я была несчастна почти столько, сколько себя помню.
А когда я когда-нибудь была счастлива? По-настоящему, безмятежно, совершенно счастлива?
Ответ приходит ко мне немедленно. Мне даже не нужно об этом думать.
Однажды ночью, двенадцать лет назад.
Из-за парня с растрепанными светлыми волосами и беззаботной улыбкой.
Мальчик, который обещал мне свободу и счастье.
Мальчик, который пытался сдержать свое слово.
Я была той, кто отослал его прочь.
Я была единственной, кто ему отказал.
Теперь его нет. Давно нет. Но я все еще здесь. Отчаянно пытаюсь ухватиться за последние остатки того, кем я была раньше.
Медленно я заставляю себя подняться на ноги и снова натягиваю одежду. Я иду в спальню и ложусь, уставившись в потолок, гадая, где сейчас Киллиан.
Он счастлив?
Он свободен?
Он все еще думает обо мне?
Нет. Конечно, нет.
Почему он думает о девушке, которая отвергла его у своей двери, как будто он ничего не значил?
Я не заслуживаю Киллиана О'Салливана.
Но, возможно, я все еще заслуживаю второго шанса, на счастье. Я просто должна принять решение. Решение, которое я должна была принять давным-давно.
Тут же мои мысли переключаются на Папу. Чувство вины поднимается, но я подавляю его.
Никто никогда не говорил, что это будет легко. Выбор должен быть сделан, и этот выбор будет иметь последствия.
Но большую часть своей жизни я заботилась об отце. Пришло время мне жить для себя. Пришло время мне спасти себя, пока Тристан не погасил последние угольки огня, оставшиеся внутри меня.
Не будет голубоглазого принца с беззаботной улыбкой, который придет спасти девицу в беде.
На этот раз я должна спасти себя сама.
Глава 23
Киллиан
Год с момента нападения на гору
Ферма Эрнандес, Мексика
— Закончили? — говорит Карла.
Я, прищурившись и смотрю на нее сверху вниз.
За последний год она выросла на фут, но лицо у нее по-прежнему румяное, как в юности. Гаспар прыгает вокруг нее по пятам, громко лая.
Он ненавидит, что не может присоединиться ко мне здесь, на крыше.
— Почти, — Я кричу в ответ. — Обед готов?
— Все было готово полчаса назад, — отвечает она. — Спускайся сейчас же, пока не остыло.
Девчонка чертовски любит командовать. Это не изменилось с того дня, как я проснулся здесь, двенадцать месяцев назад.
Черт, неужели прошло так много времени?
Я вытираю пот со лба и спускаюсь по лестнице, прислоненной к западной стене. Я почти закончил с крышей. Максимум еще час работы, но я не хочу пропустить обед. Мой желудок уже жалуется.
Давно дремлющее воспоминание пронзает мой разум подобно удару молнии.
— Tá ocras fooking orm.
Гримаса Шона .
Эти брови, кустистые и серьезные…
— Неа, — говорю я вслух. Я отмахиваюсь от воспоминаний и спускаюсь по лестнице. Когда я подхожу достаточно близко, я пропускаю последние несколько ступенек, предпочитая спрыгнуть на сухую землю внизу. Вокруг меня поднимается облако грязи.
Карла делает шаг назад, морща нос и кашляя от пыли.
— Давай поедим, — Объявляю я, хлопая в ладоши.
Мы вместе возвращаемся в главный дом, Гаспар мечется между мной и Карлой.
Когда мы приближаемся, я замечаю Диего, выходящего из сарая. Он все еще хромает после аварии зимой. Но за последние несколько месяцев он чертовски сильно продвинулся вперед.
Мы оба.
Карла замечает направление моего взгляда. — Он провел там большую часть утра, пытаясь починить сломанную колонну.
— Господи, какой же твой отец упрямый, — бормочу я. — Ему не следовало так себя обременять.
— Именно это я и сказала. Он сказал мне, чтобы я не совала нос не в свое дело.