Я смотрю ему в глаза, не зная, что сказать.
Мне не нравится говорить о Сирше. Это чертовски больно. Даже спустя столько лет боль все еще свежа каждый раз.
— Есть девушка, — Я признаю. — Теперь, я полагаю, женщина.
— Ага! Я так и знал. Умнее, чем кажусь.
Я качаю головой. — Это не то, что ты думаешь. Все закончилось, даже не успев начаться. Последнее, что я слышал, она вышла замуж.
— Но ты все еще думаешь о ней?
— Да, — признаюсь я, уставившись в глубину своего виски. — За последний год чаще, чем когда-либо прежде.
— Возможно, это что-то значит.
— Даже если я вернусь, я не могу разрушить ее жизнь. Наверное, ей нравится весь этот белый штакетник и золотистый ретривер. Держу пари, у нее есть пара детишек. Целая жизнь, в которую не вхожу я.
— Ты ничего не знаешь наверняка, сынок, — мягко замечает Диего.
Я улыбаюсь. — Ты действительно поощряешь меня найти ее?
— Если она все еще у тебя на уме после стольких лет, ты обязан ради себя сделать именно это. И если она счастлива, как ты предполагаешь, тогда ты можешь продолжать жить своей жизнью. А если нет…
— Никогда не считал тебя романтиком, Диего.
— Раньше я был таким, — признается он. — Потом Элайна умерла.
Я понимаю, что он пытается мне сказать. Если бы Элайна была где-то там, в мире, он бы искал ее.
— Спасибо, Диего, — Говорю я. — За все.
— Не упоминай об этом.
— Нет, я должен упомянуть об этом, — настаиваю я, встречаясь с ним взглядом. — Ты дал мне второй шанс.
— На самом деле, это сделала Карла, — уточняет он. — Я хотел бросить тебя в грязи.
— Ты прав. Беру свои слова обратно, ублюдок.
Он смеется, но довольно быстро трезвеет. — Тебе не нужно ждать, пока закончишь крышу или забор, Киллиан. Тебе нужно уходить. Ты уже принял решение в своем сердце. Пора уходить.
— Но Карла...
Расставание с ней действительно давит на меня. Возможно, в каком-то смысле она стала и моим лучшим другом тоже.
— Карла сильная. Сильнее, чем она сама думает, — говорит Диего. — Она поймет. Может быть, не сразу, но со временем.
Я сижу там мгновение и взвешиваю то, что он говорит. Хотел бы я внести ясность в этот аргумент.
Но он прав.
Я принял решение в своем сердце давным-давно. И я отрицал это, отрицал и снова отрицал.
Этого больше нельзя отрицать.
Пора возвращаться домой.
— Я собираюсь собрать свои вещи, — тихо говорю я. — И тогда я найду ее, прежде чем я... прежде чем я уйду.
Диего кивает.
Мы допиваем скотч, а затем я направляюсь в свою комнату. Мне требуется всего несколько минут, чтобы собрать свои вещи. У меня не так уж много денег.
Закончив, я возвращаюсь в гостиную, где Диего убирает со стола.
— Готов? — спрашивает он.
— Настолько, насколько я когда-либо буду.
Он подходит и протягивает мне руку. Я беру ее, но затем использую ее, чтобы притянуть его к себе и крепко обнять.
— Ты действительно думал, что сможешь уйти без объятий? — Спрашиваю я.
Он хрипло прочищает горло. — Ладно, хватит.
— Поцеловаться?
— Убирайся отсюда, pendejo16.
Смеясь, я киваю ему на прощание в знак благодарности и выхожу из дома.
Ночь за окном тихая. Думаю, я буду скучать по Мексике. Здесь чертовски жарко, и это не слишком сочетается с моим ирландским цветом лица, но я в основном привык к жаре, сухости, грязи и...
Ладно, может быть, мне не так уж и сильно нравится Мексика.
Но я буду скучать по этим людям. У них добрые души. Они спасли меня, от буквальной смерти.
Я обязан им своей жизнью.
Автобусная остановка в паре миль отсюда. Я взваливаю на плечи рюкзак и отправляюсь в путь, радуясь возможности побыть наедине со своими мыслями.
Я успеваю сделать примерно три шага, прежде чем голос пронзает ночь.
— Oye, culin!
Что означает что-то вроде: Эй, задница!
Я оборачиваюсь и вижу Карлу, сидящую на крыше, свесив ноги с края.
— Кого ты называешь тупицей, тупица? Что ты делаешь на крыше? — требую я. — Ты можешь пострадать.
— О, с каких это пор тебя это волнует? — огрызается она.
Она бросает на меня взгляд, призванный скрыть ее слезы, и демонстративно отворачивается, гневно скрестив руки на груди.
— Для меня это тоже тяжело, малышка, — говорю я мягко.
Она шмыгает носом. — Если бы это было правдой, ты бы не уезжал.
— Мне нужно уходить. Есть кое-какие незаконченные дела, которые мне нужно довести до конца.
— Ты действительно возвращаешься в Ирландию?
— После короткого пит-стопа... да.
— Это так далеко.
— Я знаю, но меня не было слишком долго. У меня там семья. У меня есть друзья.
— Подружка? — спрашивает она.
Я улыбаюсь. — Не совсем.
Карла вздыхает. Я вижу, как из ее правого глаза скатывается одинокая слеза. — Я не хочу, чтобы ты уходил, Пончо.
Я улыбаюсь старому прозвищу. Она теперь называет меня так, только когда впадает в сентиментальность.
— Я тоже не хочу тебя бросать. Но я должен это сделать. Я слишком долго убегал. Теперь я должен быть храбрым.
Она снова отворачивает от меня голову, когда Гаспар подбегает со двора и лижет мне руку.
— Ты не спустишься сюда, чтобы я мог тебя обнять? — С надеждой спрашиваю я.
— Нет! — возражает она.
Я хихикаю. — Это справедливо, — отвечаю я. — Сейчас я собираюсь уходить. Но я буду держать с тобой связь, хорошо?
Она ничего не говорит.
— Я люблю тебя, Карлита. Будь добра к своему папе.
Затем я начинаю идти по направлению к горной дороге. Город слабо мерцает вдалеке, как драгоценный камень в ночи.
Воздух теплый. Ароматный. Моя сумка легкая, и мое тело чувствует себя хорошо — или достаточно хорошо на данный момент. Я уверен, что буду хромать к тому времени, как закончу прогулку. Но я должен это сделать. Я хочу уйти отсюда на своих двоих.
— Киллиан!
Я оборачиваюсь и вижу Карлу, стоящую высоко на крыше. Ветер развевает ее волосы. Она выглядит чертовски великолепно.
— Я тоже тебя люблю, — яростно заявляет она.
Я улыбаюсь и подмигиваю ей.
Затем я ухожу, чувствуя себя немного легче.
Я поступаю правильно.
Я возвращаюсь туда, где мое место.
Глава 24
Сирша
Дублин, Ирландия
Это происходит.
Наконец-то это, блядь, происходит.
Прошло двенадцать месяцев с тех пор, как я приняла решение уйти, и я выбираюсь из этого кошмара к чертовой матери.