Сначала я очень долго не мог уснуть, разглядывая в темноте точеный профиль девушки и слушая ее тихое дыхание. Видимо, мои рецепторы работали на всю мощность, или же это так разыгралось воображение, но я явно чувствовал исходившее от спавшей в соседнем кресле девушки тепло так, словно она лежала у меня прямо под боком.
Поняв, что таким образом я и вправду вряд ли смогу уснуть, активировал аптечку костюма, и та ввела мне в руку тончайшую иглу, а, проанализировав по крови мои физиологические параметры, сделала мне так необходимую сейчас инъекцию. Спустя минуту напряжение отпустило меня, мгновенно навалилась сонливость, и я уснул.
Надо ли говорить о том, что мне снилась она! Агайя звонко смеялась и танцевала, заводя меня плавными и соблазнительными движениями, медленно освобождаясь от своей странной, но очень ей идущей обтягивающей кожаной одежды на шнуровке.
Когда она, загадочно сверкая своими глазами цвета океана, подошла ко мне, я понял, что вот сейчас у нас всё случится. Но девушка, как всегда, меня удивила.
Положив обе руки мне на плечи, она принялась меня трясти, что уже не очень походило на прелюдию к вечному таинству соития. Я хотел, уж было спросить у нее, зачем она это делает, но Агайя быстро закрыла мне рот рукой, причем не ласково, а довольно чувствительно, даже не предполагал, что у нее такие сильные руки. А затем, приподнявшись на цыпочки, девушка что-то быстро и страстно зашептала мне на ухо. От шеи моментально хлынул поток мурашек, собираясь жаром внизу живота. Я не понимал, что она мне говорила, но это уже было и неважно!
Я схватил ее в охапку и, нависнув сверху, накрыл ее губы своими. Но вместо того, чтобы ответить мне жарким поцелуем, девушка принялась вырываться из моих рук и бить меня по плечам. Не больно, но непонятно, неужели с тех пор любовные игры у аборигенов претерпели настолько сильные изменения?
Не успел я толком удивиться ее странному поведению, как дернулся от чувствительного укуса в губу и распахнул глаза. Только сейчас я понял, что до этого они были закрыты, значит, всё, что я увидел, происходило во сне. А в данный момент совсем близко от моего лица оказались огромные синие глаза, которые смотрели на меня с укором и удивлением.
От просто вселенского чувства стыда меня мгновенно бросило в жар. Я открыл рот, чтобы извиниться перед девушкой, но ее маленькая ладошка снова накрыла мой рот, губы ее оказались у моего уха, и я услышал яростный шепот:
— Тихо! Рептилоиды здесь!
Сон мгновенно слетел с меня.
— Где?
— Крок показал их рядом с этой рукотворной горой, с той стороны, но они идут сюда!
Я резко хлопнул по сенсору, открывающему люк глайдера, вскочил, подхватил девушку, ее шубу и, закрыв люк, бросился вглубь пирамиды.
Широкий коридор полого спускался к самой ее середине, а затем начиналась крутая спиральная каменная лестница, ведущая в самое сердце телепорта.
Уже на бегу, неся девушку под мышкой, понял, что она дрожит.
— Не бойся! Всё будет хорошо! — постарался я успокоить ее, хотя сам такой уверенности не чувствовал.
— Я не боюсь. Мне холодно! — стуча зубами, возразила ведунья.
Вырывавшийся из моего рта во время бега пар дал мне понять, что сейчас еще ночь и поэтому холодно. Да, с моим костюмом планетарного разведчика можно не беспокоиться о перепадах температуры, но для местных это была проблема.
Я на секунду остановился, накинул на девушку ее шубу, снова подхватил на руки и побежал дальше.
— Неужели ты что-то видишь в этой темноте? — голос девушки гулко разнесся в этом каменном колодце.
В ответ я лишь хмыкнул, перепрыгивая очередной провал винтовой лестницы. Хорошо, что Агайя этого не видела, еще визга мне в самое ухо не хватало. Да и шуметь было очень нежелательно, думаю, что Рептилоиды уже совсем близко. Хотя они и так знают, что мы здесь, раз выследили, да и на глайдер наткнутся обязательно. Надеюсь, что им некогда будет его вскрывать, иначе он самоуничтожится, засыпав каменными обломками выход из подземелья.
А вот и раскуроченный люк в камеру точки телепорта. Я поставил Агайю на ноги и придержал, когда девушка покачнулась.
— Я совсем ничего не вижу! Где мы? — прошептала она, но коварное эхо все, же подхватило окончание слова, и по винтовой шахте пронеслось затухающее: «Мы — мы — мы — мы».
- А мои глаза? – удивился я. – Разве ты их не видишь? Ты сама говорила, что они светятся в темноте!