Мне иногда кажется, что вода, закипающая в нем, обладает особым вкусом.
1
Сегодня еще не включал его.
Беру чайник за мягкие, чуть ломаные уши и несу заливать в него воду.
Какие у него длинные волосы отросли, нужно обязательно состричь их и соскоблить щетину с поверхности. У него есть подсветка, и при включении уставшие глаза загораются красным светом.
Обычную воду в него наливать без толку, получится только взвесь из накипи, которую невозможно пить.
2
У меня есть отдельная тара с водой для этого чайника.
Приходится часто за ней ходить и пополнять, но вкус напитка, что получается в итоге, того стоит.
Вода на вид не очень чистая, с радужными пятнами на поверхности… На сегодня еще есть.
Беру его за недавно укороченные волосы и сдираю с места скальп, под которым кость спилена так, что нужно только немного повернуть ее против часовой стрелки и крышка открывается. Внутрь заливается вода.
Теперь можно ставить его закипать на подставку. Это подгнивший кусок мяса, в середине которого проглядывает большая белая кость. На нее и попадает, как в паз, чайник.
Глаза стали красными. Есть пара свободных минут.
3
С обычной водой накипь ужасно все портит. В случае же с моей особой водой она тоже попадает в чашку, но измененной и вкусной.
Накипь сплавляется воедино в небольшие шарики и окрашивается в цвета пятен на поверхности залитой в чайник воды.
Когда я допиваю свой чай или кофе, эти «конфетки» забираю себе, выуживая их чайной ложечкой. Когда такая карамелька обсыхает, кладу ее себе в карманы или прячу где-нибудь, но всегда в разные места.
На вкус они как маленькие строчки, написанные неумело и впопыхах, за что мне и нравятся. Недавняя была такой: «Птица вспорхнула с ветки, капли сорвались с нее».
Конечно, не самая вкусная радужная карамелька, но в дороге или когда совсем ничего нет, сойдет.
4
Да, его иногда нужно чистить. Мне кажется, что он и так прослужит еще лет сто, но лучше хоть изредка это делать.
Я беру из небольшой коробочки, хранимой отдельно от всего съедобного, несколько ложек белого порошка и засыпаю в него, наполненного обычной водой. А затем включаю.
Глаза как обычно краснеют, но у них несколько другое выражение. Чуть более грустное.
Звуки закипающей воды переходят в утробный, механический голос, пробивающийся через кипение.
– Мягкое нутро, которое не обглодать и океаном воспоминаний, оплескивается и уносится воронками смерчей прочь, прочь, прочь…
Так он бубнит разную несуразицу до закипания, после которого его глаза-индикаторы гаснут, а вода поспешно остывает и перестает шуметь.
Ее нужно слить, а затем желательно повторить это несколько раз.
Теперь, на втором вскипании, он также твердит, но чуть тише:
– Сточенные карандаши открывают тайны графитового стержня. Если добавить этого немного на небо, получится красивое облако, но оно улетит, обязательно улетит…
Иногда интересно послушать, что там он булькает, но толку мало, смысла нет.
Сливаю содержимое второй раз. Еще раз сделаю так, и хватит на сегодня. Будет блестеть изнутри как новенький.
Теперь бульканье едва слышно. Значит, чистка подходит к завершению.
– Синий колпачок… пропасть в срок от десяти… страниц, страниц, пожелтевших страниц.
Все, теперь можно пользоваться головой-чайником еще год без чистки.
Талая вода
Солнце ярко освещает нестройные ряды заброшенного кладбища.
Дорожки между могилами совсем узенькие, снег практически не убирают. Раз в неделю это делает сторож да редкие родственники, после того как найдут нужную им могилу.
1
Утро будничного дня.
Никого здесь и в помине нет. Щебечут птички.
Иду по тропинкам этого кладбища по направлению в самую старую его часть. Здесь все покинуто. Оградки, ржавые в основном, в лучшем случае покосились, в худшем же лежат под слоем уже начавшего таять снега.
Надгробия, все сделанные по одному образцу, умудряются отличаться друг от друга – то привязанной лентой истрепавшейся на ветру материи, то оставленным в стороне граненым стаканом с мутной жижицей на дне. И таких отличительных черточек великое множество.
Мне всегда нравилось наблюдать за едва видимыми, стертыми временем, ветром и дождями лицами.
Эта размытость одинакова и компенсирует разный по убогости вид могил, внося нечто общее в эти разбросанные как попало последние пристанища человеческих тел.
2
Для того, чтобы собрать достаточно воды, нужно, по моим наблюдениям, идти в самую глубь, в сторону от протоптанных дорожек, туда, куда уже давно не ходят скорбящие родственники по причине их отсутствия в живых.