Она так часто плакала вечерами, сидя на веранде и надеясь, что ее никто не слышит. Только она забывала, что балкон из моей комнаты выходил в тот же двор. Она понятия не имела, что все эти годы я становилась невольным свидетелем ее слез и слов разочарования. За годы этих слез и бесконечных упреков ее здоровье ухудшилось настолько, что закончила она свои дни в палате. В сорок пять лет случился инсульт. Сначала маму парализовало, а через месяц она просто не проснулась. Вот так нелепо и жалко закончила свою жизнь молодая, красивая, умная и невероятно добрая женщина.
-Твоя мать всегда была эгоисткой, - не уставал говорить отец. Он не признавал своей вины в ее смерти, привычно перекладывая всю ответственность только на покойную жену, - думала только о себе. Вот и довела себя до инсульта! А у нее все было! Ни у кого не было столько, сколько давал ей я!
Он не уставал повторять эти слова снова и снова. Ее нет уже шесть лет, а он все никак не унимался и с завидной периодичностью вспоминал о ее неблагодарности.
В кабинете на моем столе уже лежит стопка бумаг. Должно быть, это отчеты за предыдущий месяц, которые мне необходимо проверить. Несмотря на то, что девочки в отделе справляются, а Максим – единственный парень и, по совместительству, моя правая рука их неустанно курирует, я все равно каждый раз проверяю все документы, которые попадают ко мне на стол, прежде, чем поставить на них свою подпись. Это правило, которому меня с детства учил отец. Доверять только себе.
-Надо бы позвать кого-нибудь из обслуживания, чтобы передвинули стол к окну, - тихо бормочу я.
Мне нравится мой кабинет. Стараниями папы он просторный, светлый, отделан в теплых бежевых оттенках. Есть диванчик для отдыха и большой совещательный стол. А еще есть огромное апельсиновое дерево. Апельсинов на нем я никогда не видела, только большие зеленые листья, но мне оно нравится. Привносит что-то живое в безжизненный мир архитектуры.
На столе идеальный порядок, даже карандаши сложены по остатку грифеля. Так и должно быть на работе – все четко, все проверено, везде порядок. И тогда риск неприятных неожиданностей сводится к минимуму.
-Макс, зайди пожалуйста, - прошу я, звоня своему заму.
Максим приходит через пару секунд. Он всегда действует быстро и уверенно – это его главный козырь. Будь он сыном моего отца, мог бы добиться очень многого. В Максе есть все то, что и во мне. Но ему не повезло родиться не в той семье, поэтому вместо кресла заместителя главы строительной корпорации и начальника отдела он довольствуется скромным стулом моего зама. И то лишь потому что мы дружим со школы, и я ему помогаю. Не видел бы он этого кресла еще лет двадцать, хотя, как никто другой его заслуживает.
-Вернулась? – спрашивает он, поправляя свой неизменный темно-синий галстук, - отчеты на твоем столе. Я проверил, ошибок нет. План по доходам на квартал будет у тебя к вечеру. Тебе звонили из «Макро», хотели уточнить, когда тебе будет удобно встретиться с ними и пересмотреть договоры аренды. Кажется, они хотели расширить площади за счет ушедших соседей.
Закончив отчет, он еще раз поправил свой галстук и только после этого сел на один из стульев за брифингом. Вблизи сразу стало заметно, что его костюм уже довольно старый и поношенный. Он пошел катышками сразу в ряде мест, а кое-где уже протерся. При этом сам Макс выглядит довольно ухоженно. У него современная стрижка, вроде канадки, ровная темная щетина, за которой явно следят в каком-нибудь барбершопе. Запах дорогого парфюма наполняет помещение, едва Макс заходит. Но этот костюм… Неужели его зарплаты не хватает на новый?
-Спасибо, - киваю я, - с «Макро» я свяжусь сама. А сейчас мне нужны остальные договоры аренды помещений в Плазе. Попроси девочек их подготовить и принеси мне на согласование. А потом их нужно будет развести по клиентам.
-Не вопрос. Договоры почти готовы. Проверю и принесу, - с готовностью чеканит Макс, - когда приедет Полянский?
-К часу должен быть. Ты мне понадобишься на совещании.
-Хорошо, как скажешь, - не спорит Максим, - ты устало выглядишь, - добавляет он, пробегаясь по мне быстрым взглядом.