Едва поворачиваю голову, и его губы накрывают мои. Я ждала этого будто всю жизнь. Именно такого поцелуя: жаркого, страстного, вгоняющего в краску, но способного вытащить из меня все мое естество. Не стесняюсь вести кончиком языка по его губам, не боюсь пустить его язык в свой рот. Это до безумия горячо, до умопомрачения восхитительно. И внутри все горит, переворачивается и тянет. Этот поцелуй будто вытягивает из меня все то, что дремало три года, а может и дольше. Не помню, чувствовала ли я что-то подобное вообще. Запускаю ладони в его волосы, пропускаю короткие пряди меж пальцев. Герман обхватывает ладонью мой затылок и прижимает крепче, не дает вырваться, да я и не хочу. Кто говорит, что от поцелуя не задыхаются? Задыхаются не от поцелуя, а от бешенного сердцебиения, что гоняет кровь по телу, побуждая сделать вдох поглубже. Но этот вдох недоступен. Дышать носом недостаточно, этого мало.
Герман отстраняется, а я по инерции тянусь за ним, ища его губы. Это нелепо, должно быть, но мне все равно. Могу дышать, и жадно вдыхаю кислород, ощущая в полной мере насколько мне не хватало воздуха. Герман смотрит на меня темными глазами. Есть в нем незримое обаяние, даже вот в этом диком, черном взгляде. Не уверена, что он себя контролирует, но не боюсь. Знаю, что именно в этот момент готова на все, чего бы он не попросил. Потому что в животе ужасно тянет, в груди печет, и тело само требует продолжения.
-Я отвезу тебя домой, - хрипит Герман, прижимаясь лбом к моему лбу.
-К кому? - еще один глупый вопрос слетает с губ.
-К тебе, - без доли иронии отвечает Герман, - к тебе, - повторяет он с надрывом, будто я не услышала в первый раз.
-Нет, - вдыхаю ему в губы.
-Кира Леонидовна... - рычит Герман, и этот рык словно меня предупреждает об опасности, - тебе нужно успокоиться.
Обидно... Неужели его чувства не такие же, как мои? Он... Не хочет меня? Вот же идиотка! Хочу выйти отсюда, очень душно.
-Кира, стой, - удерживает меня Герман, едва дергаюсь с места. Захватывает мое лицо в ладони и не дает попытки отвернуться. -Я не хочу... - вкладчиков говорит он, - чтобы ты думала, будто все это ради секса.
Вздрогнуть от этого слова мне надо было непременно. Как выпускница института благородных девиц, ей Богу.
-Я хочу, - продолжает Герман, - чтобы ты узнала меня. И не жалела о случившемся на пьяную голову.
-Ладно, - соглашаюсь нехотя, все внутри протестует, обида хлещет через край.
-Кира, - настырно повторяет Герман, - я хочу, чтобы ты была уверена в том, что делаешь, понимаешь?
-Понимаю, - ну как не понять?
-Я отвезу тебя домой, хотя знаю, что буду об этом жалеть, - выдает он фразу, которая немного реанимирует мою самооценку. - Но, когда такой момент наступает вновь, - он многозначительно затихает, - я не дам тебе уйти.
Когда! Он не сказал «если», он сказал «когда». Значит, он планирует этот момент? Или он просто так сказал и это ничего не значит? Кира, трезвей, мне нужно адекватное сознание!
-Я отвезу тебя домой, - повторяет Герман, глубоко вздыхает и отстраняется, поворачиваясь к рулю, - пристегнись, - командует он.
Глава 10.
-Брысь… - пытаюсь сказать пушистой морде, которая тычется мне в лицо и щекочет усами. Но во рту настолько сухо, что вряд ли я смогла выдать что-то кроме тихих хрипов. Даже губы слиплись, у меня едва получается разлепить их.
Едва поворачиваю голову, как меня словно кто-то кочергой оглушает. Боль пронизывает по центру и точечно бьет в лоб. Меня что, избивали вчера? Судя по всему, преимущественно по голове.
«Мяяяяу» - тоскливо тянет Луксор, а этот звук отдается мне набатом.
-Ой, ой, ой, ой…. – хотела встать, но сил хватило на то, чтобы сползти с кровати.
В таком положении и добираюсь до двери, и только найдя опору в несчастной ручке, поднимаюсь на ноги. Голова при этом не перестает гудеть и отдаваться болью в одной точке. Кое как добредаю до кухни, нахожу аптечку и выпиваю сразу две таблетки обезболивающего, а затем тянусь к раковине и умываюсь ледяной водой. Стоит приложить холодную ладонь ко лбу, боль отступает, но возвращается вновь, едва отвожу руку. Нет, так не может продолжаться, надо вернуться в постель, дождаться, когда голова начнет отходить, а затем принять контрастный душ.