От острого незнакомого и до одури приятного ощущения дергаюсь всем телом, но Герман удерживает мои бедра, медленно обводя языком клитор, от чего мое тело изгибается. От стыда и смущения закрываю глаза, но теперь полностью отдаюсь происходящему, сосредотачиваюсь только на дарованном мне удовольствии. И когда становится почти невыносимо, Герман отстраняется на секунду, и тут же резко проникает в мое тело.
Он начинает двигаться во мне быстрыми, сильными толчками, снова и снова, доводя до исступления, до края пропасти удовольствия, в которую я падаю с его последним резким толчком.
Глава 14.
-Утренней прогулки по лесу так и не случилось, - намеренно подтруниваю над Германом, когда он укладывает наши вещи в багажник, намекая на его несдержанность.
-Мы можем приехать сюда в любой момент и вдоволь, - он делает акцент на этом слове, - нагуляться, - заканчивает на выдохе.
-Работу, Герман Эдуардович, никто не отменял, - напоминаю ему.
-К черту работу, - и снова поцелуи, который, как я уже знаю, могут довести нас до постели в лучшем случае.
-Герман, нам пора, - мне удается напомнить, когда он переключается на мою шею, захватывает участок кожи и втягивает ее, от чего по моему телу мгновенно разлетаются искры.
-Уверена? – спрашивает он и намеренно продолжает целовать и доводить до исступления. Знает же, как влияет на меня, и знает, на какие рычаги воздействовать.
-Да, - заставляю себя произнести это слово, потому что где-то в глубине души я все та же Кира, которая занимает высокую должность в фирме отца, ведет переговоры и заключает контракты, которая не опаздывает на работу и умеет рассчитывать свое время. И я знаю, что если не попаду домой к вечеру, то завтра все пойдет по наклонной.
-Хорошо, - кивает Герман, но не отпускает. Придерживая за талию, ведет к пассажирскому сидению, помогает сесть и даже пристегнуться, будто я сама не в состоянии это сделать. Но мотив его поступков лежит на поверхности. Он намеренно, но будто случайно касается меня так, чтобы подразнить мою выдержку.
Клянусь, еще немного, и я пошлю ко всем чертям свою ответственность, работу и обязательства. И будь, что будет. Герман занимает место водителя и, наконец, мы стартуем. Но уже на подъезде к столице попадаем в длинную пробку. И в этот момент его ладонь опускается на мое оголенное бедро, пальцы сжимаются, касаясь особенно чувствительной внутренней стороны и медленно поднимаются выше. Сквозь плотную ткань шорт льнут к чувствительной точке и делают то, что нужно немедленно остановить. Я рефлекторно прижимаю друг к другу колени, его ладонь оказывается в этой ловушке, и он беззастенчиво этим пользуется. Скользит вверх и вниз, надавливает, дразня и возбуждая. Нет, это нужно остановить, это невыносимо сладостно.
Я вцепляюсь в его ладонь, пытаясь остановить его действия, но он решительно отодвигает мою руку в сторону, продолжая свою пытку.
-Герман, - слышу совершенно чужой, хриплый голос, - прошу тебя…
-О чем? – издевается он.
-Пожалуйста, - откровенно ною я, вцепляясь в его ладонь.
-Что мне сделать, Кира? – настойчиво повторяет он, - скажи.
Но у меня такой сумбур в голове, что я, кажется, забыла, как говорить. Каждое его прикосновение отзывалось острым чувством удовольствия, и сознательно отказаться от подступающего оргазма стало уже невозможно.
-Вот так, - доносится хриплый голос Германа, - так тебе хочется? – издевается он, требуя от меня какого-то ответа, который я не в состоянии дать.
Я, то забываю, как дышать, то мне не хватает кислорода, а ощущения все острее, все ближе высшая ступень наслаждения и все сильнее я сжимаю колени, ловя каждый новый разряд, пронзающий мой клитор. Вся подбираюсь, и сама двигаю бедрами навстречу его ладони, и, когда наступает разрядка, из моих губ вырывается непроизвольный стон.
-Ты невероятно чувственная, - голос Германа звучит слишком низко, даже утробно.
Я перевожу на него взгляд и понимаю, что он на пределе. Глаза – черные, как бездна, и свободная рука с такой силой сжимает руль, что кажется, он вот-вот треснет. Это невероятно – осознавать, что мужчина так реагирует на меня. Особенно такой, как Герман.
Опускаю взгляд ниже и вижу прямое доказательство его состояния. Господи, мы же посреди трассы, вокруг люди, все буквально заглядывают друг другу в окна, а у меня действительно возникает идея сделать для Германа то, что он сделал для меня. Нет, это абсурд, я не решусь, конечно. Точно не сейчас.