Удерживая мой взгляд, он ведет ладонью ко внутренней, самой чувствительной стороне бедра и выше, довольно быстро достигая своей цели. Если я и смогла сдержаться, то готова ставить памятник своей выдержке. Потому что его палец начал ласкать меня прямо через тонкую ткань нижнего белья.
-Тихо, Кира, - хрипло подначивает Герман, не прекращая ласк, - ты же не хочешь, чтобы нас застукали, правда? – и, не услышав ответа, спросил настойчивее, - правда?
-Да, - выдохнула я, захлебываясь рвущимися наружу всхлипами.
В попытках сдержаться, вцепляюсь рукой в стол. Отворачиваю лицо, потому что не могу контролировать эмоции и понятия не имею, как это все выглядит. Когда Герман становится настойчивее, я уже не сдерживаюсь и едва слышно постанываю, поэтому прижимаю ладонь ко рту и облокачиваюсь на локоть, пытаясь заглушить себя, как могу. Но плоть становится все чувствительнее, и оргазм накатывает волнами, усиливающимися непрекращающимся стимулированием от Германа. Закрываю глаза, абстрагируясь от всего вокруг, полностью погружаясь в свое удовольствие, и дышу рывками, чтобы не застонать.
-Умница, Кира, - доносится тихий голос Германа. – Он резко убирает руку, как раз в тот момент, когда возвращается официант с нашим заказом.
Вести себя естественно нереально. Мне кажется, что на мне написано все то, что сейчас происходило за этой ширмой, что парень, расставляющий тарелки с едой, догадывается о произошедшем. Мне не хватает кислорода, я пытаюсь унять собственное сердцебиение, дышу глубоко, но не спеша. Слава Богу, что парень стоит у меня за спиной и ему не видно моего лица.
-Тебя проводить в уборную? – заботливо интересуется Герман, на что я только качаю головой, даже не в силах ответить. Прежде чем куда-то идти надо успокоиться. –Извинишь меня? – спрашивает он, намекая на свое отсутствие.
Получив мое согласие, он уходит, а я получаю несколько минут, чтобы восстановить равновесие. От произошедшего я испытываю двоякие впечатления: ужас, стыд, непонимание, как я могла допустить это, и нереальный кайф от последствий случившегося. От осознания того, что переступила границы, что вообще испытываю нечто подобное, хотя не так давно полагала, что это больше невозможно.
Герман возвращается, и глядя на него, мне вообще кажется, что этот вопиющий во всех смыслах акт привиделся.
-Ты в порядке? – интересуется он, улыбаясь, хотя в глазах, ей Богу, танцуют черти.
-В полном, - отвечаю, собравшись с силами. В конце концов, надо держать лицо. – Я ненадолго, - дарю ему свою самую обворожительную улыбку прежде чем выйти из-за стола.
В уборной смотрю на себя в зеркало и отмечаю, что выгляжу вовсе не так, как я себе представляла. Румянец есть, но он выглядит почти естественно. Глаза поблескивают, но разве это плохо? В остальном все та же Кира, какая зашла в ресторан получасом раньше. Привожу себя в порядок и возвращаюсь к Герману.
Он что-то печатает в своем телефоне – ни минуты свободной от работы. Но, когда я сажусь за столик, сразу же откладывает все свои дела.
-Прекрасный вечер, - улыбаюсь ему.
Герман ведется на мою улыбку.
-Рад, что тебе понравилось, - отвечает он, беря мою ладонь в свою и поднося ее к губам.
-Но было бы печально, если бы он закончился только ужином? – ох, в его глазах нескрываемое удивление. Ну а что? Не ему одному разрушать мои барьеры. Не ему одному устанавливать правила игры. Кажется, я вспомнила, что значит быть настоящей женщиной.
Глава 18.
Жизнь круто меняется, когда ты влюблена. Каждый день наполняется новыми эмоциями, улыбками и ожиданием чего-то невероятного. Начинаешь замечать детали, которые раньше не бросались в глаза: солнечные лучи, играющие в листве деревьев, запах свежезаваренного кофе или мелодию любимой песни, звучащей по радио.
Сердце стучит быстрее при каждом упоминании его имени, а мысли о нем могут неожиданно затмить всю реальность. И не важно, где находишься, неважно, что делаешь, ведь улыбка при одном воспоминании о нем появляется на губах. Вдруг даже самые обычные вещи становятся особенными — прогулка по парку, вечерние разговоры до глубокой ночи или совместные мечты о будущем.